– А я? Я-то здесь при чём? – воскликнул переполненный отчаянием Сафронов. – Почему вы считаете, что я каким-то припёком связан с этим убийцей?
– А я скажу каким, – усмехнулся поручик. – Ты только слушай.
Он снова прошёлся по кабинету.
– Крапивин хоть и стал обладателем огромного богатства, но не в состоянии им распорядиться, – продолжил поручик. – Почему? А потому, что он безграмотен и не имеет связей.
Шелестов развернулся от двери, подошёл вплотную к едва живому от страха подозреваемому и пристально посмотрел ему в глаза.
– А я-то здесь при чём? – простонал Сафронов. – У меня своих денег достаточно.
– А у купцов никогда денег не бывает достаточно, – процедил сквозь зубы поручик. – Они потому и купцы, что только и думают, как бы побольше заработать.
– Скажи, сколько заплатить, чтобы избавиться от кутерьмы этой? – тяжело дыша, прошептал Сафронов. – Говори, сколько, я ничего не пожалею.
Выслушав такое неожиданное предложение, поручик на мгновение растерялся. Затем его глаза сузились, и он, сжав плотно губы, покачал перед носом Сафронова указательным пальцем.
– Купить меня вздумал, подлюга? – процедил Шелестов сквозь зубы. – Считаешь, что я сволочь продажная и сейчас, в этом кабинете, вымогаю из тебя мзду?
– Да нет же, нет! – в отчаянии воскликнул Сафронов. – Просто в замешательстве я и не знаю, что делать.
– Скажи мне правду о своей договорённости с Крапивиным, и я тебе помогу, – пообещал поручик.
– Но как я скажу, если не было этого? – умоляюще произнес Сафронов. – Зачем вам понадобилось, чтобы я оговорил себя, ваше благородие?
Поручик поморщился и снова подошел к окну.
– Ступай, Иван Ильич, и хорошо подумай над моими вопросами. Завтра мы снова встретимся и поговорим, не возражаешь?
Сафронов облегчённо вздохнул, смахнул с лица пот ладонями и поспешил к двери. Но поручик остановил его резким окриком:
– Стоять, купец! Я тебя никуда не отпустил! Думать ты будешь не дома, а в тюремной камере. У закрытых под замок упрямцев голова становится светлее и мозги ворочаются лучше.
С помощью колокольчика он вызвал конвойного, который вывел в коридор окончательно павшего духом купца.