Стефан видел, как Артур, играя с детьми, украдкой поглядывал на Мэри Купер. Она же смотрела на реку, которая медленно катила свои воды, и делала вид, что ничего не замечает. Уголки ее губ, правда, слегка подались вверх – едва уловимый намек на улыбку, которая могла бы появиться, прояви Артур инициативу. По этому Стефан догадался, что Мэри заметила взгляды Артура и довольна его вниманием.
Стефан постоял еще немного, наслаждаясь умиротворением, воцарившимся в деревне. Он знал, что оно, как обычно, пришло ненадолго. К обеду станет жарче и страсти накалятся. Начнутся ссоры, которые надо будет уладить, споры, которые придется рассудить, и хорошее настроение, охватившее Стефана, превратится в воспоминание.
Но в тот самый момент Стефан был умиротворен и ему в голову пришла мысль, которая редко посещала его. Он обдумал ее и позволил ей задержаться, чтобы она своим теплом согревала его изнутри: вот почему мы отправились в приграничные земли, вот почему мы с кровью пробивали себе путь домой. Вот за что мы боролись.
Инстинктивно Стефан, как всегда, потянулся к мечу. Стук был громким, настойчивым и раздавался где-то совсем рядом. Стефан открыл глаза и понял, что еще темно. Ночь уже перевалила за середину – из-под ставен, закрывавших окна, лилась не чернота, а мягкий фиолетовый свет, но все же еще было слишком рано для обычного стука в дверь.
Стефан спустил ноги с кровати и взял меч. Он всегда был под рукой, даже когда Стефан спал. Теперь же он испытывал знакомую грусть оттого, что оружие так удобно лежало в руке. Его рукоять уже с дюжину раз заново обтягивали кожей, и каждый раз всего за пару дней она принимала привычную форму, без которой меч уже и нельзя было представить. Большой палец Стефана удобно ложился на затертый пятачок кожи, а остальные четыре – в едва заметные углубления. Меч был продолжением руки, и Стефан всегда чувствовал себя без него некомфортно, хотя в последний раз работать им со злостью ему довелось много месяцев назад.
В одной ночной рубашке Стефан пересек крошечную комнатку своего обиталища, босые ноги бесшумно ступали по земляному полу. В некоторых деревенских домах пол был деревянным, а в особняках, окружавших замок, встречались и керамические плитки с замысловатым узором, и даже мрамор. Стефан тоже мог себе все это позволить, но у него не было тяги к роскоши. Он любил твердо стоять на земле. Он боролся за свою землю, он убивал и калечил ради нее и теперь хотел ее чувствовать.