Когда я вижу, что глаза пусты,
Когда в них нет ни теплоты, ни света,
Я на один вопрос ищу ответа:
Не следствие ли это слепоты –
Беды, что жизнь взорвать способна вдруг
Контузией, болезнью иль увечьем,
Страданием и болью человечьей…
Тогда одна сплошная тьма вокруг.
А если всё же речь не о недуге,
Но взгляд лучиться солнцем не спешит,
Невольно мысль рождается в испуге:
Не отраженье это ли души?
Не той, где радость светлая струится;
Не той, в которой мир и благодать;
А (по глазам не трудно угадать)
Души, где равнодушие таится.
Такая хворь страшнее всяких прочих –
Души и глухота и слепота:
В ней день любой неотличим от ночи,
От зла неотличима доброта.
В болезни этой всё неразличимо:
Что низменность, что горная гряда…
А главное – она неизлечима:
Захватит душу – значит, навсегда.
Тогда и лица и глаза мертвы.
В них жизнь не бьётся даже малой частью.
Нет места состраданью, соучастью…
Живой воды, целительной травы
К их оживленью не найти, увы!..