Я всегда исправляю тех, кто говорит «кукольный театр». Кукольный значит игрушечный, ненастоящий. А он настоящий и поэтому такой отвратительный. Перчаточные куклы обречены на фальшь. У них крикливые голоса, ломкий смех и большие рты. Марионетки – безвольные существа, вечно несчастные, изломанные, драматичные. Они смотрят на кукловода с восхищением, а однажды ночью похищают его разум. Ростовые куклы вечно лезут обниматься и потеют в своих жарких костюмах.
Это всё так жизненно.
Когда я рассказала об этом Сережке, он сказал:
– Бог мертв[10]. Поэтому ты не любишь кукольный театр.
– Правильно говорить театр кукол.
Больше всего меня пугают тантамарески – эти стенды с дырками для головы. Человеческие лица и двухмерные тела. Бородатый мужчина с красным одутловатым лицом, втиснутый в монашескую рясу, или костюм супермена, маленький мальчик в платье невесты, лысая женщина с телом жирафа.
Я пыталась заниматься чревовещанием.
Я ставила на стол свой зеленый термос, открывала крышку и говорила: «Не лейте в меня чай, это больно! Больно!» Мольбы о помощи – хорошая тренировка на первых порах, их часто используют, чтоб создать иллюзию, что куклу схватили за грудь, доставая из коробки, или вроде того. Нужно представить, что легкие – это шарик с маленькой дырочкой, набрать побольше воздуха, а потом медленно и незаметно выдыхать, втянув живот. Первым делом я научилась стонать. Из-за напряжения диафрагмы стон получался сдавленным и звучал будто издалека. Мне всегда было немного стыдно во время моих занятий чревовещанием, со всем этим учащенным дыханием и странными звуками, я боялась, что родители неправильно поймут, и ничего ужаснее себе и представить не могла. Но у папы была серная пробка в левом ухе, а на правом он обычно лежал, уткнувшись в экран телевизора, а мама так громко водила карандашом по бумаге, что заглушала даже собственные рыдания. Но я все равно чувствовала напряжение.
Морган сказал, что это не моё, когда я устроила для него небольшое шоу с плюшевой совой.
Посоветовал начать со скороговорок.
Линолеум линял-линял, полиловел да вылинял.
Терпеть не могу линолеум в нашем узком коридоре, заставленном старой обувью и поломанными зонтиками. Почему мы ничего не выбрасываем?
Морган хотел зайти проведать меня, но у меня грязная голова. Терпеть не могу люстру с пятью плафонами, сделанными в форме тюльпанов, и двумя работающими лампочками, этот душный свет, мои грязные волосы… Мама отключает горячую воду, а я не умею пользоваться дурацкой колонкой, нужно поднести спичку к огнедышащему жерлу и одновременно с этим запустить газ. Я боюсь. Мама говорит, что у меня будет менингит, если я не дай бог помою голову, когда из носа течет. Так что она не включит. На меня укоризненно смотрит недоеденный бутерброд с вареной колбасой. Я отказалась. В зубах застрял жасминовый листик (мама, я терпеть не могу жасминовый чай!).