– Гарда. Это как на сабле или кинжале?
– Угу. А вот мы и пришли. Сейчас моя жена вас покормит, а дальше, как староста скажет.
Они вышли к типичной захудалой деревушке российской глубинки, где и в двадцатом века туалеты на улице были, но не было газа, и столбы прогнившие рушились, оставляя на недели жителей без света. Но электричеством здесь, понятно, и не пахло. А вот из туалетов вонь он почувствовал уже здесь. Ему оставалось только глубоко и тяжко вздохнуть. О чём он сразу же пожалел, т.к. ветер был в их сторону.
– День добрый, хозяйка. Простите за беспокойство.
– Что вы, что вы, господин. Проходите, угощу, чем Бог послал.
– О, а мне сказали, что никто в Бога не верит. Барон вроде бы его заменил.
– Да-а. Конечно, как барон скажет, так и будет. Мы же все его люди. На всё воля барона.
– Это на земле, но вы же знаете, что есть Тот, чьё царство не от мира сего.
– Только это и успокаивает. Хотя по жизни такой и согрешишь иногда. Вот и боюсь – попаду ли я царство Божие с грехами этими?
– Absolvo te! – Отпускаю тебе грехи твои, дева. – Как-то непроизвольно вырвалось у него.
– О! Вы странствующий старец! Батюшка, благодарю вас за милость эту.
– Не меня благодари, дочь моя, а Господа. Что даром дано мне, то даром и отдаю. Если исповедуешь Христа, веришь в святость Господа, что Господь Отец наш небесный, то спасение тебе дано, Ad hominem – применительно к человеку, Ad honores – из чести, т.е. безвозмездно.
– Благослови меня, старец.
– Благословляю тебя, Ad majorem Dei gloriam – к вящей славе Божией
– Спасибо. А теперь пойдёмте, покушаем.
В двадцать первом веке такие квартиры называются студиями, т.е. кровать, кабинет и кухня на одном «пяточке». Самая паршивая планировка. На большом столе уже стояли миски с гороховой, как мне сказали, похлёбкой, лежали куски хлеба из какой-то полбы. Судя по семенам – разновидность пшеницы. Но откуда она здесь, если в наше время о ней и не слышали. В глиняном кувшине – квас. Квас оказался хмельной.
– Преломим хлеб во славу Господа и поблагодарим Его за нашу еду. Аминь.– Откуда это стало появляться в его голове, он не знал. Он и раньше к этому относился с пониманием, но не настолько же! При всей его памяти, появились некоторые моменты, которые он объяснить не мог. Хотя это и не противоречило его мыслям. Возможно, он раньше просто стеснялся так открыто, так запросто говорить то, что думал, что у него на сердце.