Ныне Новгорода не узнать. Заметно раздался, засверкал золочеными крестами новых храмов; радовали глаз десятки высоких боярских теремов, нарядно изукрашенных причудливыми зверьками и резными петухами.
Владения Новгорода с его городами и пригородами, селами и деревнями, как уже ведал Ярослав, были обширными. Но земля Новгородская была малоплодородная – болотистая и глинистая, местами сплошь заросшая непроходимыми лесами. Зато без числа водилось в этих лесах всякого пушного зверя. Охотой на зверя, торговлей дорогими пушными мехами и занимались больше всего новгородцы.
Сам Новгород расчленяла на две части река Волхов, сейчас закованная голубоватым льдом, вытекающая из озера Ильмень.
Город делился на три конца. На правой стороне находились Славенский конец, большая Торговая и Вечевая площади, на левой – Детинец (кремль) с дубовым храмом Святой Софии, возведенным в 989 году[4], Неревский и Людин концы[5].
Торговая сторона и Софийская связывались Великим мостом, о коем была наслышана едва ли не вся Русь. Место шумное, буйное и даже жуткое.
Маленький Ярослав хорошо помнит, как после одного веча, происходившего на площади подле Софии, отец вбежал в терем и приказал своему пестуну Добрыне:
– Запирай ворота! Спускай с цепей собак! Ну что за народ!
А в городе творилось что-то невообразимое. Новгородцы, недовольные решением веча, подняли такой неистовый гвалт, что его хорошо было слышно через цветные стеклянные оконца хором.
– Не желаем боле пускать немецких купцов!
– Весь торг заполонили!
– Бей славенских!
– Это еще поглядим. Бей неревских!..
Столкнулись на Великом мосту – и загуляло несусветное побоище! Бились люто, как будто с печенегами сошлись. Кровенили носы, выдирали бороды, разрывали рубахи и кафтаны, скидывали с высокого моста в глубокие воды Волхова. Некоторые, сильно избитые, искалеченные, уже не выплывали. Почитай, после каждого бурливого веча погибали в реке по несколько человек.
Новгородское вече! Его не сравнишь с другим городским сонмищем. И в Киеве, и в Смоленске, и в Ростове князья чувствуют себя куда уверенней, ведая, что вече крайне редко может пригрозить князю или совсем выдворить его. В Новгороде же совсем по-другому.
Здесь никогда не ведаешь – князь ты или не князь. Князю, кажись бы, принадлежит право суда, но не тут-то было. Никакой самостоятельности! Пока не заявится от веча посланец-дозиратель, и к суду не приступишь, и судебную пошлину целиком не отхватишь: добрую половину отдай новгородцам.