Длящееся больше пяти лет реформирование некогда престижного и процветающего университета вконец обескровило и разорило его. Создавалось впечатление, что новый ректор, навязанный министерством, был прислан с одной целью – уничтожить вуз. В институт, утративший статус университета, абитуриенты не шли даже на бюджетные места. Финансирование урезáлось, штат сотрудников сокращался.
В этих обстоятельствах ректор продавил на совете решение об уменьшении часов, отведенных на литературу. В результате существенно сокращался курс русской литературы, а зарубежная и вовсе переводилась на уровень спецкурса, что практически уничтожало мощнейшую кафедру иностранной литературы. Никто не сомневался, что таким образом ректор решил избавиться от заведующего ею – строптивого Глеба Владимировича Виноградова.
***
В связи с этими обстоятельствами решено было провести заседание кафедры русской литературы, в ходе которого молодой заведующей Полине Георгиевне Ростовцевой предстояло сократить три ставки.
Глеб Владимирович подсказал ей мудрое решение: уволить двух совместителей и наполовину сократить нагрузку у троих пенсионеров. Но оставалось еще полставки, которые необходимо было у кого-то отнять, а это, учитывая мизерные преподавательские оклады, сделать было совсем не просто. Вряд ли кто-то добровольно согласится расстаться не то что с половиной ставки, но даже с ее четвертью. Похоже, ей придется самой решить эту проблему. Они с сыном и так еле сводили концы с концами, а сокращение семейного дохода в два раза поставило бы их на грань нищеты. Полина Георгиевна давно уже подумывала о том, чтобы перейти работать в школу, – и вот, кажется, наступил подходящий момент: и ее желание исполнится, и проблема, ко всеобщему удовольствию, решится. Глеб Владимирович, разумеется, будет против… Но она поставит его перед свершившимся фактом.
В ожидании начала заседания собравшиеся занимались привычными делами. Кто-то бурно обсуждал сложившуюся ситуацию. Андрей Николаевич – единственный мужчина на кафедре, молодящийся старичок весьма импозантной внешности с неизменной яркой бабочкой и голосом Зевса-громовержца – рассказывал аспиранту о нравственной сущности русской литературы. Но тому было явно не до разглагольствований мэтра. Заприметив прелестную студентку, пытавшуюся сдать задолженность похожей на ледяную статую Розалии Ивановне, он не сводил с юной красавицы восхищенного взгляда и совсем не слушал профессора.