Она непременно возьмет ребенка из детского дома, когда отдалит от себя, бесплодной, любимого Алешу, думала Люба. Вместе с тем она понимала, что никогда не пойдет на это: он для нее был всем, и жизнь без него казалась ей бессмысленной, ненужной. Она страдала, но держалась из последних сил, не теряя надежды.
Алексей видел ее страдания, но не жалел, а обнадеживал ее. Со свойственным ему оптимизмом он шутил:
– В прошлом году это было несвоевременно: в Индии была страшная засуха.
Или:
– Ну как ты представляешь нашу семейную радость, когда в Японии цунами смыл пол-острова?!.
И уверенно заключал:
– Все случится в нужное время.
Но иногда непонятно откуда выползала и, как наваждение, преследовала его предательская мысль оставить Любу и завести новую семью. Он вытравливал из своего сознания эту крамолу, но она цеплялась за жажду отцовства, пряталась в потаенных местах его подсознания и подлым образом все чаще и чаще появлялась при звуке детского смеха и виде счастливых родителей. Однако он понимал, что если оставит Любу, то никогда себе этого не простит. Каждый отпуск он вез ее в новую лечебницу или на курорт, рассчитывая на чудодейственное излечение.
Отношения не портились, но наступала очевидная отчужденность, проявлявшаяся в уходе в работу. Они все меньше времени проводили вместе.
Но вот однажды из телепередачи они узнали, что существует обозначенное верховным брахманом место, благоприятное для зачатия, куда в определенное время съезжаются молодожены и просветленные индусы, чтобы в богослужении дать миру новую жизнь с чистой кармой.
Согласно индуистским установлениям, зачатье, рождение, формирование и развитие человека – не только и не столько физиологический, сколько мистический процесс и потому требует постоянного освящения санскарами – очистительными ритуалами жизненного цикла.
Усмотрев в этом луч надежды, Алексей обратился за советом к Балараме – ведущему инженеру гидроэлектростанции. Брамин по происхождению, представитель высшей касты, он был высокообразован – причем как в светском, так и религиозном смыслах. Ореол его духовной славы был усилен тем, что дед его принял аскезу, закончив жизнь от добровольного голодания.
***
Баларама с большим вниманием и заинтересованностью выслушал Алексея, молча взял его правую руку, пристально рассмотрел ладонь и сказал: