– Как это возможно?.. Кто ты?.. Как ты сюда попала?
Рассказывать о себе у Даши не было ни малейшего желания, да и ошарашенного (не понятно чем) Семена Борисыча интересовало, кажется, что-то совсем другое, отнюдь не история ее жизни.
– Я не знаю, что вы ожидаете услышать. Хотите проверить документы?
Вздрогнув, заверещал телефон. Даша услышала жесткий, не допускающий возражений голос мягкого, доброго человека с влажными глазами напротив.
Семен Борисыч имел интересную особенность перевоплощаться. Временами он вел себя так, будто близко знаком с Дашей или знал когда-то в прошлом. Вроде исполнял пошленькую роль отца, много лет назад бросившего дочь. Случайно встретив после долгого перерыва, испытывает вину, в которой не желает признаваться ни себе, ни ей, и нашел странный способ выразить это – избегать смотреть ей в глаза. В другие моменты взгляд все же прорывался сквозь завесу вины и объединял в себе трудно совмещаемые привязанность, отчужденность, а в некоторые моменты даже брезгливость. Так он и дрейфовал между двумя берегами – скалистым вины и илистым привязанности-отчуждения не в силах пристать ни к тому, ни к другому.
– Ты не можешь здесь находиться. У этого кабинета много секретов, а у тебя нет допуска. Найди себе полезное занятие. Бакинский идет пока по расписанию. В два сорок пять должен быть здесь. Подойди ко мне в одиннадцать. Скажу, что и как делать.
– Спасибо за все.
– Я передам Павлу Петровичу твое спасибо, – ответил он с некоторым брезгливо-ироническим подтекстом, от чего Даше стало неприятно.
Трудно понять, что изменилось за последний час. Какие такие секреты пробрались в комнату с начала нового дежурства. Или они и ночью там жили, просто невинно спали в тайных отсеках и были надежно защищены от Дашиного вредительства. Как бы то ни было, она не намерена портить утро бессмысленными догадками. С помощью доброжелателей или без нее впереди у нее тяжелый день. Тихо и торопливо убралась, боясь, что может невзначай причинить вред Павлу Петровичу, который, возможно, нарушил какое-то важное допускное правило, когда ночью принимал ее помощь.
Даша вышла на платформу и уныло вернулась в недавнюю, поспешно вытертую из памяти реальность. У нее угрожающе мало времени. Даже если ей помогут погрузиться в поезд, это лишь начало длинного пути. Ей по-прежнему нужны попутчики, и она по-прежнему не имеет представления, как их разыскать в этой тысячной толпе. Напроситься в попутчики должно быть полегче. Банальное проворство языка проделает трюк.