Даша еще раз обернулась в поисках Алеши. Его не было видно. Она придвинулась к двери, пытаясь выглянуть, но кто-то с силой обхватил ее и не дал двинуться, боясь, что она может быть не в себе и попытается выпрыгнуть из вагона (что, скорее всего, никого не удивило бы после ранее увиденных ее приключений на станции) или, не рассчитав силы после происшедшего, случайно вывалится.
– Я только хочу проверить, где Алеша.
Мужчина выглянул из вагона.
– Не видать Алеши. Похоже, впрыгнул в передний вагон. Что же он тебя бросил-то, твой Алеша? – усмехнулся тот.
Интеллигентная седая женщина мягко и доброжелательно:
– Объясни доченька, и все это из-за бутылки молока?
– Это не простая бутылка молока. В ней жизнь младенца.
Не знала она тогда, что эта обычная бутылка молока спасет не только жизнь ребенка, но и ее собственную.
***
Бутылку обернули в мокрое полотенца, изготовили из обрывков газеты аккуратную пробку, предусмотрительно предохранив молоко от типографской краски, и выставили на ветер так, чтобы испарение воды с полотенца поддерживало прохладу в молоке.
Новый вагон казался куда дружественнее. Здесь явно правил матриархат. Несколько женщин окружили Дашу. Появились нитки, иголки и даже простынка, в которую ее закатали, пока кто-то чинил изодранное платье. Наряд окончательно потерял привлекательность, на которую рассчитывала Даша во время двухчасовых сборов. Зато надежно прикрывал тело, вызывающее лишнее любопытство.
– Лучше некрасивая заплата, чем красивая дыра, – оправдывалась улыбчивая рукоделица, с гордостью разглядывая результаты своих неискушенных, но старательных усилий. – Останешься с нами? У нас тут тоже дети имеются. Может, им не нужно молоко, но, похоже, у тебя есть и кое-что другое, что им может понравиться.
Обстановка в новом вагоне была приятная, но Даша знала – там ждали ее. Она не могла бросить Алешу, голодную девочку. Конечно, ее вагон отлично выживет и без нее, но то был теперь ее дом со всей его мужской грубостью и неотесанностью. Весь запас дозволенного в жизни предательства она уже растратила на холмистой пяди.
На следующей остановке в степи Даша перебралась к себе домой. Алеша взял ее за руку и, прямо смотря ей в глаза, произнес «спасибо». Она отреагировала встречным «спасибо тебе». Бидон молока, малость испитый, беззащитно и оголенно мучился в июльской духоте и уже начал опасно нагреваться и впитывать в себя зловоние вагона. Даша выпросила у кого-то полотенце и, намочив его, обернула бидон, переставила его напротив двери вагона, как была научена час назад. Татьяна подошла к Даше и обняла ее за талию.