Слегка пижонист и надменен
(Он в этом деле неизменен).
Она, смущаясь, улыбалась
И пальцами виска касалась.
Движение ловкое, второе,
Уверенное моего героя –
И словно покоритель Трои,
Взобрался ввысь по древу воин.
Маневр сей Софью не смутил,
Она прижалась крепко к ветке.
Всей хваткой цепкой, что есть сил,
Застыла в виде статуэтки;
И в левой вот уже руке,
На безымянной высоте,
Виновница сентябрьских тревог
(Читать умейте между строк)
У Радамеля оказалась
Да вместе с ним с небес спускалась.
Героям лавры не снискать!
Пустяк, казалось бы, но все же,
Взгляд благодарный испытать
Он на себе девичий сможет.
XII.
Она ждала ее, его…
Шатенка творческих фантазий;
Как андалузское вино,
Вобрав купаж многообразий.
В ней одиночество ютилось,
Таился мамин властный нрав,
Отцу-бедняге объяснявший,
Кто виноват, а кто здесь прав.
Но тело! Тело как прекрасно!
И безразлично, что в ней властно!
Венецианский бархат – кожа,
А статью с Барселоной схожа!
Без современного гламура,
Позерства и «утиных губ».
Естественная в ней натура,
Жаль только мир подобным скуп.
Прижав спасенную особу
К груди своей, поцеловав,
Сияя, проронила: «Слава Богу…»,
Взгляд Радамеля на себе поймав.
– Слов благодарности для вас
Я собрала бы все на свете. Браво!
– Ну не Помпею же я спас.
Не стоит, уверяю, право.
– Ах, улыбаясь и лукаво
Вы как-то все произнесли.
– А не пора ли вам идти?…
Она и он: смеялись оба;
Она – уютная особа.
Он – ироничен и шутлив,
И постановочно спесив.
Вот продолженье диалога
(Лишь атмосферу передал):
Она искала, видимо, предлога,
Он, видимо, ей в этом помогал.
– Навязчивой быть не хочу
В стремлении благодарить –
Позвольте хоть вас чаем угощу!
– Уговорили, так и быть.
– Недалеко отсюда, знаю,
Отличное местечко есть.
Не помешало бы присесть,
Сейчас об этом так мечтаю.
– Признаться, вас я понимаю
И эти взгляды разделяю.
XIII.
Любовь… любовь.
Ах, как банально!
Изношенно, сентиментально –
Писать об этом вновь и вновь:
Упоминать от сотворенья мира,
От первых праведных людей,
От Рима и до пьес Шекспира,
Слова и оды посвящая ей.
Идей и душ сколь много в жертву
Любви к ногам принесено?
И загнано сердец сколь в клетку
Ею?.. И ею ж освобождено!
О ней писал и друг мой, Саша.
Писал Тургенев, Тютчев, Блок.
Болели ею Аня и Наташа –
Знавал в любви Толстой все ж толк!
Какое право я имею?!
Судьбой неистовой гоним,
Творить иначе разве смею,
Коль сам я музою любим?!