Они встретились на открытой веранде летнего кафе, под полосатым тентом.
Недавно прошел дождь, и в складках тента скопилась вода, сбегавшая вниз ручейками, похожими на стеклярусные нити. Было прохладно и неуютно, но подруги не стали уходить с веранды, словно на новом, непривычном месте что-то могло помешать их разговору. Они лишь попросили принести пледы и закутались в них.
Закутались, похожие на спасавшихся бегством из России наполеоновских солдат, чей жалкий вид уже тогда предсказывал будущий закат Европы.
Жанна рассказала про кражу, особенно напирая на версию, что англичанин сам все подстроил.
– Он может. У него любовь ко всяким пакостным экспериментам. Он рассказывал, что однажды уговорил своего друга-пианиста играть в волейбол за студенческую команду, чтобы тот переломал себе пальцы.
– И он тебя избил?
– Сам он меня бить не стал. Видите ли, он джентль, а джентль, по его словам, не может ударить женщину.
– Вот сволочь. Где ты с ним познакомилась?
– Где я его откопала? – Жанна упростила вопрос Лауры. – На вечеринке у подруги. Он попросил устроить вечеринку, чтобы понаблюдать, как мы веселимся, и изучать нравы аборигенов. Даже в книжечку что-то записывал.
– Аборигены – это мы что ли? Наблюдатель.
– Меня он почему-то называл Жанна де Во и говорил при этом, что я – сама жизнь.
– Ну, это из Мопассана. Эрудит.
– И что теперь с этим вшивым эрудитом и наблюдателем делать?
– Плюнь и забудь. С этими лучше не связываться.
– Ну, хоть какую-нибудь гадость ему сделать я могу?
– Какую, подруга? – Лаура не возражала против гадостей, но их правильный выбор вызывал у нее сомнение.
– Да любую, – Жанна, наоборот, настаивала на том, что здесь и выбирать нечего, – но я должна отомстить. Не могу же я позволить, чтобы меня так опускали.
– Но ведь ты, согласись, отчасти заслужила. – Лаура уклончиво опустила глаза. – Ведь не зря сказано: не кради.
– С моей стороны это не кража. Это эмоциональное. Порыв.
– Нельзя в наше время жить одними эмоциями. Одними порывами. Ты не Жанна де Во, хоть тебя так и называют. К тому же тебе скоро тридцать.
– Ну и что? А хоть бы и пятьдесят. Договоримся: я ему отомщу и после этого стану благоразумной. Клянусь. Пусть это будет мой нулевой урок. – Под нулевым уроком Жанна подразумевала все то, ради чего нужно рано проснуться, чтобы потом, на следующий день, спать сколько захочется.