Ну а если в общих чертах, то идет сейчас тут малая окопная война с неспешным продвижением вперед «тихим сапом» и внезапными, короткими наступлениями. За последний месяц таковых было два, и оба закончились для полка не слишком-то удачно. К тому же поддержки со стороны родной артиллерии практически нет, тоже экономят снаряды. Вот она, страшная тень будущего пика снарядного голода! Предчувствуют его многие, но то, что в ближайшее время он не будет решен, похоже, знаю только я, гость из будущего, которому сейчас нужно лишь привыкнуть к еще одной части Мишкиного прошлого.
* * *
У вас есть недостатки? У меня есть. Словоохотливостью грешу.
Нет, журналист должен быть коммуникабелен и общителен, но не более. Я же мало того, что охотно отвечаю на вопросы и задаю их сам, так еще и с легкостью могу забыть на некоторое время, где именно нахожусь и с кем говорю. Проболтаться не проболтался, но объяснять разительную перемену в поведении Мишки Власова, ставшего после госпиталя и лечения шибко грамотным и ученым, мне пришлось не только господам офицерам, но и солдатам, прячущимся от мороза в землянках, неплохо устроенных внутри. Лучина освещает стоящее в углу сооружение, напоминающее камин, по стенам развешена солома, под ногами доски, умело сколочены нары – это Иваныч подсуетился. Сам хозяин жилища уже приготовил по такому особому случаю сибирский чаговый чай с березовыми почками и теперь вместе с другими слушает мой рассказ. Диалог получается, прямо скажем, занятный:
– …Делать там особо нечего, – объяснял я, – вот и читаешь газеты.
– Ты ж отродясь читать не мог, – удивился Акимкин – крепко сложенный бородач с рябой шевелюрой и маленькими, постоянно бегающими глазками.
– Научился, – не сдаюсь я. – Дело нехитрое.
– Ишь ты. Скоро больно. Меня вон дьяк наш в школе не один годочек за уши драл, грамоту вдалбливал, а тут раз, и грамотный – не бывает так.
– Ну, чего, чего пристал к мальчонке-то! – вступился за меня Гойда. – Сказано тебе – выучился… Ты, Миша, на Акимкина не обижайся. Он потому злой такой, что ефрейтором не стал.
– Почему не стал? – поинтересовался я.
– А потому, – начал объяснять Гойда. – Недавно в ночь к немцам в одиночку слазить вздумал. Слазил и вроде бы даже языка взял у них, да вот беда: не донес. Немцы всполошились и давай бить из пулемета. Акимкину ничего, выкрутился, а немцу конец – пуля голову пробила. Так и остался наш Акимкин без ефрейторских лычков…