Он протянул руку, сжал солонку и застыл, глядя в пустоту перед собой, погрузившись, наверное, в какие-то свои детские воспоминания.
Корнеев не спеша поболтал ложкой суп, остужая. Глянул на входящих в столовую, кивнул кому-то, узнав.
– От судьбы не уйдёшь, – прокомментировал Дубовой, продолжая сооружать бутерброд. Поверх масла лёг тонкий кружок огурчика, на него сверху бледного вида колбаска.
Паша стал стучать варёным яйцом по столу, скорлупа покрылась трещинами.
– Нет, я такое не понимаю, – откинулся на стуле Стасик. – Это, вообще, что? Это как?! – он повернулся к Мите.
Митя потряс солонкой над салатом. Потянулся, взял зубочистку, стал молча прочищать забившиеся насохшей солью отверстия.
Стасик развернулся к Дубовому:
– Нет, подумай! Всю жизнь ты слышишь эту тупую шутку про кирпич с неба. Доживаешь до пенсии, думаешь – бог миловал! Гуляешь себе туда-сюда по утрам спокойно…
Дубовой, примерившись, расположил поверх колбаски пару полосок сыра.
Стасик перевёл взгляд в нашу сторону:
– И тут, бац! На тебе! Вот он – кирпич с неба! А ты, может, вечером планировал футбол смотреть или с псом гулять. А? Это как?
Паша стал счищать с яйца мятую скорлупу, поглядывая на девочек из Хирургии за дальним столом в углу.
– В таком возрасте любые планы на футбол в любой момент могут оказаться смехотворными, – отозвался Корнеев мрачно.
– Это понятно, но кирпич с неба?
Корнеев отодвинул ложкой капусту сверху и, подув, хлебнул супа.
Стасик снова повернулся к Дубовому:
– Нет, я такое просто не догоняю! Ну как так? – он распалялся. – Кирпич на голову средь бела дня! Серьёзно?
Тут он вдруг замер, заинтересовавшись:
– И какова, вообще, вероятность такого события? Ведь, если прикинуть, скажем, даже чисто статистически…
Внезапно, он выудил из кармана ручку, обрывок бумаги и, склонившись, стал покрывать листок формулами и цифрами.
– Это ещё ладно, – кивнул Дубовой. – А ты представь, если это был его собственный балкон!
– Что? – взволновался Стасик. – Хорошо, допустим! Вероятности, значит здесь возьмём по произведениям… с учётом распределения исходов… и Пуассон, скажем, тут у нас тогда получается… – он на секунду приостановился, призадумавшись, и тут же снова принялся, торопясь, азартно строчить и подчёркивать. – Аппроксимация при погрешности… И фасад давно требовал ремонта, – бормотал он, не поднимая головы.