– Это вам!
Он до сих пор светился. И так странно было смотреть на него снаружи, побывав у него в голове.
– Спасибо!
Конечно, он еще несколько дней назад заплатил мне пятьсот баксов (с каждого клиента я беру ровно столько, сколько он без особенного сожаления может себе позволить), но его радость требовала выхода наружу, я понимала. И это было приятно.
– Без вас бы я не справился. Я всего этого даже не помнил.
– Помнил, – я улыбнулась, – просто забыл, куда внутри собственной головы нужно смотреть.
– Я знаю, что не вспомнил бы.
На его щеке замечательная ямочка – озорная, сексуальная. Думаю, сегодня к ней прикоснутся пальцы Лии, которая уже приглашена на вечеринку. О, взбалмошная молодость, о бурление гормонов и чувств, как это прекрасно!
– Удачи тебе! Приходи, если что.
Он сбежал с моего крыльца легко и резво. А мне до сих пор помнилась гибкость и крепость его мышц изнутри.
Жизнь великолепна! А уж если с ароматным чаем и шоколадом…
*****
(Skysurfer – Impressions)
Вечер.
Октябрьский ветер безжалостно рвал желтые листья с верхушек деревьев; похолодало. Еще вчера стояла теплая сухая погода и тополя полыхали солнечными макушками, а сегодня под ногами уже лежал плотный разноцветный ковер. Шагнешь – и ботинок утонет. Ставший знакомым мне Нордейл (и оставшийся за год все таким же незнакомым), подобно усталому старику, начал спешно тонуть в сумерках, с каждым днем все быстрее.
Мой ужин – рис со специями и мясом, оставленный в холодильнике Дамирой, – я ела неразогретым. Под очередной фильм-мелодраму о любви. Снаружи шумела и ревела непогода, а внутри тепло. На экране любят друг друга – обнимают, целуют, дурачатся, клянутся в верности, дышат в унисон.
И я злилась. Не на героев. На то, что тоже хотела дышать с кем-нибудь в унисон, хотела любить и дурачиться, рассказывать тайны, открываться, балдеть от того, что тебя принимают целиком, «голой».
Что ж, я один раз побыла «голой». После чего лишилась жизни.
Да, одна-единственная ошибка «молодости» стоила мне тела и исковерканной судьбы.
А я все равно хотела любить.
Не дура ли?
Скрипели от раздражения зубы, скрипел на них переперченный (когда-нибудь я сделаю ей официальный выговор) плов. Щемило от вполне объяснимой тоски сердце – хочу любить, хочу вернуться домой, хочу, как прежде, радоваться жизни. Много «хочу» – мало понимаю «как».