Я не могу и не смогу описать, как просидел в шкафу эти четыре часа – это было настоящим Адом! Если Преисподняя существует, то она выглядит именно так. Беспомощность, отчаяние и, главное, животный страх, которого, кажется, уже не испытывает современный человек – единственные мои спутники в тот момент. Минуты превращались в часы, а существо продолжало неподвижно ровно стоять и смотреть. Его взгляд – одновременно и не помню его, и помню каждую мелочь. Нет, не элементы внешности, а что было за ними. Бездна! Пустота! Его взгляд был пустым. Такой взгляд не может быть у человека. Эта пустота излучала необъяснимый космический ужас и ничего более. Я боялся этого взгляда: его тяжесть была невыносима.
В тот момент я всё сильнее и сильнее хотел убить себя. Доводы против практически закончились, а сцены невероятно жестокой кончины постоянно возникали в голове. Желание избежать всего этого, просто пустив пулю в голову, только усиливалось. Лишь какая-то непреодолимая жажда жизни или, просто на просто, обычный инстинкт самосохранения каждый раз говорил своё твёрдое «Нет!», когда я был в шаге от, кажется, неизбежного самоубийства.
А потом, на смену всему вышеперечисленному, как раз почти в семь часов утра, у меня закралась мысль, которая сравнится лишь со страшно неумолимым течением какой-нибудь своенравной реки. Она завладела мной, отгоняя прочее, словно огородное пугало ворон: «Что, если оно ничего не может мне сделать?». Существо прекрасно знает, где я; знает, что я беспомощен и очень сильно боюсь – так почему я всё ещё жив? Почему оно не действует, а только наблюдает? Такие мысли положительно повлияли на меня. Я взбодрился и, казалось, начинал пробуждаться от нехорошего сна. Время стало идти быстрее. На душе стало легче, и я настроился на удары курант, как на знак к последней атаке.
Вот куранты начинают отбивать. Я выскакиваю из шкафа и выпускаю все шесть патронов в чудовище. Они, естественно, все летят насквозь, оставив следы на стене. «Хотя бы умру как мужчина» – подумал я, но монстр не собирался атаковать в ответ или что-то ещё делать.
– Давай! Сделай что хотел! – выкрикнул я, а у самого, признаюсь к своему стыду, на глазах наворачиваются слезы и в голове то и дело всплывают немыслимые сцены казни. Понятно, дороги назад нет, и дальше будет только долгая и мучительная смерть. Перед глазами пронеслась вся жизнь. Я простил всех за все, что только можно, и стал ожидать казни, полностью готовый даже к последующей Вечности в Аду.