Другая девушка выглядела тоже экзотично, но совсем по другому. Переливающее всеми возможными цветами, в основном светлых оттенков, и становящиеся иногда, правда я заметила это лишь приглядевшись, прозрачным индийское сари. Низкие туфли на мягкой подошве ступали бесшумно. Её крепкие руки и ноги были увешаны браслетами разной толщины и материалов. Подбор материалов был такой, что они не звякали друг о друга, и никаких колокольчиков против ожидания на них тоже не было. Сама девушка очень вписывалась в образ, хотя она нисколько не походила на индийскую танцовщицу. Невысокая, ладно сложенная и невероятно прелестная. Несколько обманчиво-простоватые черты татарского лица, иногда даже склонные к ширине. Также широковатые бёдра уравновешивались достаточной величиной груди, которая, тем не менее, соразмерно вписывалась в общий абрис её крепкой фигуры. Даже те немногие черты, которые не украсили кого-либо другого у неё казались гармоничными и прекрасными в своём естестве
Я поймала себя на том, что ищу у неё оружие, но заметила его не сразу. Да, в самом начале никто не умеет скрывать своё личное оружие, превращая его в какой-либо другой предмет. У неё оно тоже было, но поняла что это такое я не сразу. Это оказались Окинавские боевые серпы-Кама, заткнутые за пояс, так что были видны только кончики их рукояток под руками. Сама девушка при этом двигалась, так как будто считала эти штуки какими-то аксессуарами. Спокойно, естественно несколько даже чувственно, но виделось, что если и не сейчас то после нескольких тренировок она сможет из милой улыбчивой красавицы мгновенно становится гремучей смесью кобры и мангуста.
Третья девушка была одета как раз довольно-таки обычно для этой местности. Простая белая рубаха и штаны сливающего с фоном зелёного цвета. На её тоже татарском лице (вот ведь привязалось, давно чти-ли сама в зеркало не гляделась) но с утонченными и скорее, поэтому очень красивыми и трогательными чертами, сквозила некоторая ясная и чистая грусть. Не было понятно так ли это или нет, но казалось что она хоть и тонкий но крепкий сосуд с каким-то знанием о мире или даже самого мира. Впрочем, если описать её одним, то это слово было-бы не печаль и не в коем случаи не тоска. Это слово было бы – сострадание. Это впечатление только усиливалось тем, что её явно милая и женственная фигура (также как и оружие) была практически скрыта наброшенной на плечи серой шинелью. По-моему такие называют кавалерийской, настолько длинной, что полы чуть-чуть не касались земли.