– Встань с колен-то! – я ему. – Негоже валяться предо мной опосля упущенного времени. Я ж тебя ограждала от девицы этой. Сам виноват! Нет у меня желания к себе её брать, что мне с ней делать? Что если в лягушку превратить, да в болото на перевоспитание?
– Хоть куда! – завопил он, – только избавь от губительницы меня и царство. – В лягушку говоришь? – вставая с колен, сказал Ивашка, стряхнув со штанов траву да кусочки мухомора. – Не, лучше Кощею отдай, он ведь её желал. Жалко красоту в болотной жиже пачкать, а при Кощее будет в нарядах парчовых да в золотом дворце жить.
– Ишь какой супостат ты, Ивашка! Удивляешь меня своей жестокостью! Как можно зла желать другу моему милому? – возмутилась Яга. – Нет, и не проси! Не отдам Елене на погибель дорогого мне Кощеюшку! Ступай мил человек! Сам разбирайся со своей жёнушкой, учи уму разуму народным средством, – видя его недоумевающий вид, – вижу, сам догадался. Иди уж!
Так и уехал, не соло нахлебавшись. Сам виноват! В котле чуть не сварил, когда Еленку искал! И за, что спрашивается? За доброту мою! Хорошо, один цветочек был при мне, кипяток усмирил да пузырьками радужными моё тело омыл. Какой красавицей вылезла из искристой водицы! Сестрица узнав, что запасы для улучшения вида да облика, потратила на Кощеюшку, ворчала, но два цветочка подарила, сообщив, что лучшей природной косметики не сыскать. Спасибо, конечно. Но не сказала, как пользоваться природной косметикой. Только намекнула:
«Придёт время, сама узнаешь да добрым словом меня вспомнишь! Одно скажу – в кипятке его сила проявляется. И ещё знай, первый раз – пробный. А вот после второго, обратного пути не будет. Такой и останешься».
Теперь знаю. Ивашка помог разгадать загадку. Вон как вышло. Так ведь, ненадолго хватило. На месяц. Кощеюшка так и не увидел меня красавицей. Второй цветочек приберегла».
– Ой, – вскричала она, видя, как в котле, стоящем в печке на огне, пожирающем дрова, вода бурлит, пузырьками плюётся. Стукнула себя ладошкой по лбу, – памяти совсем не стало. Хотя зря на себя наговариваю, кипяточек мне пригодится! – Плеснула из ведра, огонь потушила. Двери открыла, платочком дыму помогла избу покинуть. – Хорошо, – прикрыв дверь, проговорила она радостно, – теперь приступим. Где ж наш цветочек, до время схороненный. Ага, вот он! – беря платочек, лежащий в шкатулочке, доставшейся от Елены, развернула, в глазах заискрило от переливов. Готов, значит, послужить мне! – улыбалась она. – Сейчас ты мне службу сослужишь, не подведи! – Разделась бабка до нога, глянула на себя в зеркало напоследок, от увиденного вздрогнула. – Кошмар, какой! До чего безответная любовь довела! Без содрогания и не взглянешь! – цветочек бросила в котёл. Вода засветилась всеми цветами радуги. Бабка туда залезла, да с головой окунулась. Лежит под водой, воздух уже из ушей вырывается, глаза из орбит выскочить норовят. Она пальчиками носик зажала, думает: