– Зачем же, девушка? – раздраженно хмыкнул эскулап, – Состояние стабильное. Не вижу причин.
– Но она еще десять минут назад разговаривала со мной. Пальцем грозила, представляете?
– Вот этим? – бестактно перебил насмерть перепуганную женщину раздосадованный её настойчивой глупостью доктор и демонстративно попытался разжать пальцы, скрюченные в жуткой спастике, – Тут стойкая контрактура, только ломать. Давайте, девушка, не будем. Вы бы высыпались лучше, на улице чаще гуляли. Тут такой воздух спёртый, что еще не то померещится. Мне самому уже плохо, а ещё до конца рабочего дня… Впрочем, Вам-то мои проблемы зачем? – не в меру заболтавшийся доктор вдруг заметно смутился, мельком взглянул на часы, потом на растрёпанную Зойку и суетливо засобирался в обратный путь. Зоя почувствовала, что краснеет и застенчиво пригладила белобрысую волосы, сетуя, что сегодня не причёсывалась.
Уже в коридоре молодая женщина поспешно и услужливо распахнула перед симпатичным докторишкой дверь, кротко улыбаясь. Почему-то ей очень захотелось пококетничать.
– Спасибо, – томно произнесла она, меланхолично вздыхая. Попавший под влияние романтического момента, док на секунду задержался в дверях и, бросив на Зою многозначительный взгляд, вышел. Все-таки Зойка ещё вполне себе ничего, хоть и непричёсанная. У неё таких докторишек в своё время было… У-ух!
– Откройте окно, ну невозможно же воняет, – услышала она из подъезда его недовольный голос, и в сердцах хлопнула дверью. Видимо, глядя в её красивые голубые глаза, сказать про вонь он не решился, потому и глядел так… пристально. Не так уж и хороша для него, как думалось. Зря размечталась. Ну, не больно-то и хотелось. Замечания он ей делает, дурак невоспитанный. Тебе б так. За бабкой прибираться.
Надежда Ильинична лежала в своей постели без движения. Опасливо озираясь, Зоя открыла балконную дверь настежь, с удовольствием вдыхая носом свежий, прохладный, с едва уловимым запахом подгоревшего лука, ноябрьский воздух. Опять кто-то картошку жарит. Эх, хорошо!
– Ну ты с дуба рухнула, я ж простыну! – Зойка подпрыгнула на месте и уже в полёте развернулась лицом к неугомонной бабке, утыкаясь задницей в тяжелые бархатные шторы. Два подслеповатых карих глаза зло сверлили её лицо тяжелым, ненавистным взглядом.
– Надежда Ильинична, Вам получше? – участливо спросила обескураженная Зойка, предусмотрительно потерев глаза. Галлюцинации?