В грозу роняющей на лужи цвет,
Как, что и вы, презрев, не усмотрели,
Что ваш изгнанник – чувственный поэт.
Покаяние
Я теперь себя переиначу.
Бес души заметно подустал.
И глаза невольно часто плачут,
И не тот уже в груди запал.
Верно, это свыше назначенье
Резвый бег сменить на мерный шаг.
Ах, утеря буйного кипенья!
Ох, печали неутешной мрак.
Ничего на свете не оставит
В прах пропащая моя душа.
Ах, зачем так глупо сердце плавил
И пустым себя наобещал.
Пусть однажды душу растревожит
Купины Неопалимой цвет
И архангел Гавриил поможет
Замолить проделки юных лет.
А потом карает под иконой
Строгий лик за светлые грехи
И за то, что Богу незнакомым
Рассыпал талант хмельной руки.
Сам припрусь на тайное свиданье.
Сходу брошусь ниц под образа.
И для судей станут оправданием
Окаянные в слезах глаза.
Окрестив чело рукой дрожащей,
Испрошу прощения за то,
Что бузил душою в прах пропащей
И глушил веселое вино.
Неумело отпою молитву,
Каясь, что напрасным отгорел.
Что, валяясь пьяным под ракитой,
В одурь песни до рассветов пел.
Намолясь, себя переиначу
И судьбе безвольно покорюсь
От того, что никому не значат
Сердца падшего тоска и грусть.
Подходящая пора
Вам неприятен запах от шинели.
Воротит вид прокуренных ногтей.
Не дай вам Бог услышать вой шрапнели
И хрип пробитых пулей лошадей.
Обереги вас, милое созданье,
От голода, от тифа и войны.
Под черным знаменем не раз я на свидание
К Харону шел под хохот Сатаны.
Но не пришлось на небеса взобраться.
И тем досаднее, что выживши в аду,
Виску придется с пулей целоваться
На ваш отказ. Но я его приму.
Свести однажды счеты с этой жизнью
Октябрь подходящая пора.
Не ветренной погодой, не капризной…
Часов в одиннадцать, наверное, утра.
Когда подернет клёны позолота,
Утихнет звон прыскучего ручья,
Прохладный воздух слабже пахнет мёдом,
И чаще ластится туманов кисея.
– Денщи-и-ик, а ну подай скорее водки!
Надрай-ка, брат, до блеска сапоги…
И, захмелев, верст двадцать на пролетке,
Забравшись в дальний уголок тайги.
Освободив коня, иссечь беднягу плеткой,
Чтобы стрелой метнулся зверь домой.
И под березу твердою походкой,
Прильнув к стволу горящею щекой.
Рука привычно кобуры коснется,
Прохлада стали обожжет висок.
Хлопок… И с ветки желтый лист сорвется,
Недовисев и так недолгий срок.
Разбудит эхо одинокий выстрел.
Висок осенним кленом полыхнёт.
Упавшего, от удивленья пискнув,