– Сколько же она стоила? Она злая? Знаешь, а по радио говорили, они наших солдат едят! А ты видел вообще, как она ест? А каких она размеров? Как – «без хвоста»? Палмер, ты паришь меня, что ли? Русалка – и без хвоста? Может, твоего отца надули? Может, это просто актриса? Поживет у вас недельку, вылезет из пруда и уйдет домой… Питер, ну что ты как маленький? Я ж вижу, что надулся. Мне интересно, вот я и спрашиваю. Я ж никогда оттудышей не видел. Только в журналах и несколько раз в новостях. Да вы счастливчики: своя русалка…
Питер что-то коротко отвечал, иногда просто кивал. «Странно, – думал он, глядя на игру солнечного света в листве. – Мне почему-то кажется, что мама, папа, Ларри и теперь еще Кевин воспринимают Офелию как-то неправильно. Как будто она какой-нибудь пони. Или хуже. Пони хотя бы не забывают покормить. Иногда гладят и угощают сахаром. А Офелия совсем одна в пруду. Ей может быть скучно или страшно. А об этом никто не думает. Надеюсь, ей рыба понравится. И тогда мне не будет так противен выговор».
Отцовский «роллс-ройс» мальчишки увидели на площадке перед гаражом еще с поворота дороги.
– Угу, мои уже дома, – уныло пропыхтел Питер и поправил на плече сумку с рыбой.
– Орать будут? – опасливо спросил Кевин.
– Надеюсь, при тебе постесняются. Давай через заднюю калитку пройдем? Сразу к пруду. Может, не попадемся никому на глаза. А если повезет, встретим Йонаса. Думаю, он не откажется покормить русалку.
Питер приоткрыл перед приятелем утопленную в живую изгородь калитку, посторонился, пропуская его вперед.
– А кто такой Йонас? Он немец, что ли?
Солнечный зайчик, отраженный очками Кевина, запрыгал по листьям дикого винограда. Из благоухающих зарослей жасмина выпорхнула малиновка, сердито пискнула и уселась на ветку поодаль от мальчишек.
– Йонас – мой друг. Да, он немец, и что? – пожал плечами Питер. – Ты проходи, не стой, у малиновки гнездо во‐он там.
Кевин вытянул тощую шею, стараясь что-то разглядеть в сплетении ветвей, цветов и листьев, перехватил поудобнее сумку и поспешил за Питером по тропинке между яркими островками аквилегий, цветущих лилий, роз и декоративных трав.
– Как можно дружить с тем, кто твою родину бомбил и людей заживо сжигал в печах?
Вопрос догнал Питера, словно камень, брошенный в спину. Он обернулся и посмотрел на Кевина в упор.