Не так и давно, каких-нибудь десять лет назад, слава о красавице Бегюль разносилась по всей бескрайней степи, передаваясь от селения к селению. Как быстро исчезли красота, девичье радостное ожидание, молодая безудержна я смешливость! Жизнь со вспыльчивым, недобрым Джумой, ежегодные роды, забота о большой семье преждевременно состарили женщину: Бегюль стала тихой, замученной, забитой. И лишь имя ее – Бегюль, что значит «роза», напоминало о былом.
Женщина знала – ничто не остановит взрыв бешеной свирепости мужа. Ударами гибкой, сплетенной из кожаных полос камчи будет наказан не только сын, но и она.
Вслед за ними к юрте Джумы поспешила галдящая ватага детей. У юрты был приподнят и подвернут край войлока, чтобы сквозь деревянную решетку весенний ветер свободно обдувал помещение, а хозяева могли обозревать окрестности.
Ребятня радостно и по-детски бездумно облепила решетку, словно предполагаемое зрелище было не наказанием, а театральным представлением. Черные глазенки блестели, покрасневшие на ветру носы с шумом втягивали текущие сопли, а те, что не хотели втягиваться, просто слизывались языком, потому как грязные руки, в царапинах и цыпках, были заняты – они держались за дерево решетки.
– Пошли вон! – рассерженно закричал Джамиль, оскорбленный этим вниманием, бросаясь разгонять любопытных. Он хотел вбежать в юрту и встать рядом с Маликом.
– Остановись, Джамиль! – приказал Расул. – Ты не можешь мешать отцу воспитывать сына.
– Но за что?!
– Каждого из нас испугал рассказ Гюллер. Но все разные. Балджа будет весь вечер держать Гюллер в юрте. Джума накажет Малика и так выплеснет свой страх.
– Он не имеет права.
– Имеет. Разве домулла в мактаби[3] не дает вам подзатыльники, не учит палками по подошвам ног?
– Но ведь Вы, отец, никогда меня не наказывали.
– Это правда. Я считаю, чтобы вырастить мужчину, не надо ранить его гордость и унижать побоями.
Джамиль несколько секунд смотрел в строгое лицо отца, обдумывая услышанное. Потом шагнул к нему, на мгновение прижался лбом к его высокой, сухощавой, подтянутой фигуре и тут же отступил назад, боясь показаться отцу слабым. Но голос его был полон восхищения и любви, когда он сказал:
– Вы самый лучший отец.
Расул приподнял руку и ободряюще похлопал сына по плечу.
…Солнце опустилось за горизонт. За простой черной юртой Расула на подсохшей земле сидели Джамиль и Малик.