Рубайат - страница 4

Шрифт

Интервал

Только мертвые, мертвые видятся мне…

Вижу: птица сидит на стене городской,

Держит череп в когтях, повторяет с тоской:

«Шах великий! Где войск твоих трубные клики?

Где твоих барабанов торжественный бой?»

Я вчера наблюдал, как вращается круг,

Как спокойно, не помня чинов и заслуг,

Лепит чаши гончар из голов и из рук,

Из великих царей и последних пьянчуг.

Эй, гончар! И доколе ты будешь, злодей,

Издеваться над глиной, над прахом людей?

Ты, я вижу, ладонь самого Фаридуна

Положил в колесо. Ты – безумец, ей-ей!

Я кувшин что есть силы об камень хватил.

В этот вечер я лишнего, видно, хватил.

«О несчастный! – кувшин возопил. – И с тобою

Точно так же поступят, как ты поступил!»

Слышал я: под ударами гончара

Глина тайны свои выдавать начала.

«Не топчи меня! – глина ему говорила. –

Я сама человеком была лишь вчера».

Поглядите на мастера глиняных дел:

Месит глину прилежно, умен и умел.

Приглядитесь внимательней: мастер – безумен,

Ибо это не глина, а месиво тел!

Сей кувшин, принесенный из погребка,

Был влюбленным красавцем в былые века.

Это вовсе не ручка на горле кувшинном,

А обвившая шею любимой рука.

Ни держава, ни полная злата казна

Не сравнятся с хорошею чаркой вина!

Ни венец Кей-Хосрова, ни трон Фаридуна –

Не дороже затычки от кувшина!

На зеленых коврах хорасанских полей

Вырастают тюльпаны из крови царей,

Вырастают фиалки из праха красавиц,

Из пленительных родинок между бровей…

В этой тленной Вселенной в положенный срок

Превращаются в прах человек и цветок.

Кабы прах испарялся у нас из-под ног –

С неба лился б на землю кровавый поток!

Поутру просыпается роза моя,

На ветру распускается роза моя.

О жестокое небо! Едва распустилась –

И уже осыпается роза моя.

Половина друзей моих погребена.

Всем судьбой уготована участь одна.

Вместе пившие с нами на празднике жизни

Раньше нас свою чашу испили до дна.

Книга жизни моей перелистана – жаль!

От весны, от веселья осталась печаль.

Юность – птица: не помню, когда прилетела

И когда унеслась, легкокрылая, вдаль.

Мастер, шьющий палатки из шелка ума,

И тебя не минует внезапная тьма.

О Хайям! Оборвется непрочная нитка.

Жизнь твоя на толкучке пойдет задарма.

Мы – послушные куклы в руках у Творца!

Это сказано мною не ради словца.

Нас по сцене Всевышний на ниточках водит

И пихает в сундук, доведя до конца.

Даже гений – творенья венец и краса –

Следующая страница