– Из-за твоей тупоголовой выходки у меня могут быть проблемы. Чем ты думал?
– Какие еще проблемы, Коля? Мы с тобой так мило пообщались в прошлый раз, а теперь ты так нелюбезно на меня кричишь. Ты, как я посмотрю, такой отважный по телефону. Я выполнил свою часть обязательств, вы свою, так что все в порядке, разве нет?
– А мой материал, мое интервью? Это была бы сенсация, хит, может даже «Алмазная премия», а кому оно будет интересно, если тебя не казнят?
Меня начинает разбирать смех. Чем больше Тарасов злится, тем смешнее мне становится.
– Да ладно тебе, Коля, не причитай, тошно слушать. Можно подумать, жизнь на этом закончилась. Ты же молодой, впереди наверняка еще не один хит, не одна сенсация, а чем черт не шутит – может даже не одна «Алмазная премия». Что это, кстати, такое?
– Ты из себя дурачка не строй. Это знаменитая премия, которую журналист может получить только за экстраординарный материал.
– И часто людей награждают?
– Ее вручают раз в год…
– Ух ты, как интересно, расскажи подробнее.
Я воспользовался приемом, подсмотренным у пресс-секретаря моего адвоката – пытался превратить ссору в диалог. Но мне искусства избегать конфликта не хватило – журналист хорошо помнил, что позвонил мне не для того, чтобы проводить ликбез.
– И у меня такой материал уже был в руках. Ты меня обманул, ты нарушил слово. Меня теперь начальник убить готов за те деньги, которые наша корпорация тебе выложила.
– Стоп, притормози. Деньги я получил за интервью, фото- и видеосъемку, свою часть договора выполнил и, соответственно, получил гонорар. Больше мы ни о чем не договаривались. Если мой приговор отменят и твое интервью из-за этого провалится, то можешь поверить, лично я буду просто безутешен. Ну а если начальство тебя убьет – так это же будет просто сенсация, разве не к этому ты стремишься? «Редактор выбросил в окно известного журналиста». Хорошо звучит, согласен?
– Не будет никакого пересмотра дела и отмены приговора тоже не будет, – тихо и злобно проговорил Тарасов. – Ты еще не знаешь с кем связался. Наше информагентство создаст тебе такую антирекламу, что твоим именем можно будет детей пугать. Можешь даже не мечтать о спасении. Мы за тебя возьмемся и ты сам будешь не рад жизни. О тебе не останется доброй памяти ни у одного человека в мире.