– Но тогда получается….– глаза юноши расширились от страшной догадки.
– Видимо путь до места, где принял смерть настоятель, недалек, – рассудил Саймей. – Он отпустил тебя, чуть притронулся к еде и отправился в путь. На месте же, только прибыв, получил он страшный удар… Далее…
– Брат Веспас сказал, будто некоторое время прибывал учитель мой без чувств, – напомнил Арам.
– Правильно, – подтвердил задумчиво Саймей. – Придя же в себя, отец Иоким был встречен кем-то, кто перевязал ему рану.
– Ты же подумал, будто я помог ему, – робко напомнил послушник. И Саймей опять подумал, что из-за своего быстрого ума, юноша не так послушен, как должен был быть, но Посланника это только радовало.
– Либо ты, либо брат Анатолий, как я уже и говорил – рассудил Посланник. –Однако же это мог быть и кто-то иной… После встречи той настоятель вернулся сюда. Зачем?
– Мысль моя о том, что до этого места ему было ближе, чем до личных покоев, – подумав, высказал юноша.
– Очень хорошо, – похвалил его рассуждения Саймей. – Но я считаю иначе. Ты говорил, Арам, что стило лежало на краю стола, а перед ним – бумаги. Ныне же чисто здесь.
– Брат Анатолий со дня смерти настоятеля ревностно следит за порядком здесь. Вы же заметили новые свечи и свежую воду. И тогда он навел порядок, чтобы занять себя и отвлечься от кручины, – Арам отвечал бойко, рассуждения Посланника захватили его.
– Давай-ка мы взглянем на вещи отца Иокима, – Саймей поднялся с табурета и шагнул к столу. – Где хранит он записи свои?
– На той полке, что у окна, – послушник тоже поднялся на ноги и проворно шагнул к стене, где лежали свитки. – Вот тот из них, что дописывал он в последние дни.
– Ты говорил, он слаб глазами, – вспомнил Саймей. – Много ли он мог написать?
– Он работал совсем мало, – рассказал Арам. – Не более получаса в день. Тут половина, если не больше, написаномоей рукой. Он вносил лишь самое важное.
– Бери его с собой, мы прочтем его позже, – распорядился Саймей. – А что в нем?
– Здесь описаны дни жизни общины нашей, – чуть сверившись с записями на свитке, сказал послушник.
– А где те записи, что делал ты в тот вечер? – чуть подумав, спросил Посланник.
– Я не знаю, – растерялся Арам. – То был не свиток, а листы, скрепленные в углу. На таких вели мы записи, что не могли вызвать интерес позже.