Поэзия - страница 2

Шрифт
Интервал


На проигрышном матче
Зрителем.
Прохожим.
На себя не похожей (впоследствии неопознанной).
На театральном ложе.
Я могу умереть в опьянении.
На мамином дне рождении.
В приступе сожаления.
Без твоего позволения.

На каждом шагу

На каждом шагу женщины —
С амбициями, молящими лицами.
Хотят разорвать мои ткани,
Хотят растащить мои кольца,
В которых мне – только память,
А им – накопительство и удовольствие.
Под каждой крышей – мужчины,
С желаниями и щетинами.
Хотят подчинить мое тело,
Высушить все океаны,
В которых мне – вся свобода,
А им рыба да соль.
При каждом окне – подоконник.
На нем три свечи и кошка.
А иногда растение
С прической Софи Марсо.
Эта судьба людская —
Ухаживать за подоконниками —
Гонит меня в жилище,
Хочет меня обезглавить
И дверь закрыть на засов.
А за каждым углом – подросток,
С глазами цветными, большими,
Как солнечный пряный город,
Охваченный сонной игрой.
И это созданье слепое,
Открытая эта система,
Пряча уста под ворот,
Обходит меня стороной.

Падает полотенце

Я знала, что отразится
в реке одинокая крыша
и я не устану смотреть,
как две беспристрастные птицы
чуть перьями соприкоснутся,
летя над небом… в воде.
Я помнила, как заходила
в ванную комнату в бело-
– сиреневом полотенце,
и сломан был старый душ.
Я думала, я исчезну
в этой прозрачной комнате —
и больше тебя не увижу.
И никого
не увижу.
Падает полотенце,
и птицы летят над гладью,
и крышу сужает волна.
И я выключаю воду,
в спальне включаю лампу.
Дыхание как отражение…
Тихо, неровно, вглубь.

Перелет

Бессонная крыша
Осыпалась снегом.
Небо облокотилось на нее плечом.
У неба инсульт.
У крыши ничего нет,
Кроме неловких движений мальчиков,
Бросающихся мячом.
Под крышей – стареющий двухэтажный,
Еще чердак и подвал.
Под небом – город километражный,
Над небом – вечный привал
Для самолетов,
Для аэропланов, везущих души детей.
Им видится в памяти поле тюльпанов
Под быстротой лошадей,
Бегущих, с гривами одуванчиков,
За красным пространством цветов.
Мяч падает из рук мальчиков —
На крышу с небесных домов.

Свет выпал в окно

Я расстегнула халат и бледностью облилась.
Протерла фужеры (и джинсы),
расслабила тело,
и, точно Пикассо, влюбилась в чужие цветы и женщину.
Сколько стало прогнивших ягод на снежном поле
в моих сновидениях!
Спрячь меня в свое божественно искаженное зрение,
если сотканное откровение
меркнет и рвется в толпе.

Темнели шторы и кровать