На берегу перед островом уже никого не было. Старушка как будто испарилась. На остров от места нашей встречи, кроме нашей лыжни, следов по снегу не было, а на льду озера в пределах видимости ее не было видно, хотя далеко такая старенькая бабулька уйти не могла. Начало вновь мести. «Чудеса», – подумал я тогда.
Добравшись до дома, ближе к вечеру я уже не мог «ни петь, ни свистеть». Так нагулялся, что даже не стал ждать, когда мама разогреет ужин, и, скинув верхнюю одежду, рухнул на кровать. Спал крепко, не видя снов, не чувствуя, как с меня стянули остатки одежды, расправили кровать и оставили спать до утра. Показалось, что я только положил голову на подушку и в следующее мгновенье уже проснулся в этой же позе. Но было уже утро следующего дня.
Вновь всё шло по накатанному расписанию. Школа, музыкальная школа, домашние задания, гуляния с соседскими ребятами по улице. Весна была дружной, снег сошел очень быстро, но потом пару раз выпадал снова толстым слоем, дабы напомнить местным жителям, что они живут не на черноморском побережье Северного Кавказа, а всего лишь на берегу реки Миасс Южного Урала. Настроение у учеников было чемоданным, впрочем, как и у учителей, которые ждали каникул не меньше детей. А я ждал, что отец придет с работы и объявит, что снова купил на заводе для меня путевку в пионерский загородный лагерь на озере Тургояк. И однажды это свершилось… Переводные контрольные, последний звонок, выставление четвертных и годовых оценок, и – свобода! На три месяца.
Летние каникулы. «Кругосветка»
Первым радостным событием в дни свободы было решение деда и бабушки посетить родственников, живших в районе Азовского моря и на границе Ростовской и Волгоградской областей. В первом случае это была семья бабушкиной племянницы из города Азова, а во втором случае – дедовская сестра, жившая в совхозе имени двадцать второго партсъезда, это где-то недалеко от Цимлянского водохранилища. Мы быстро создали план поездки и стали собираться. «Малое кругосветное путешествие», как я тогда его назвал, состояло из нескольких этапов. Сначала мы поехали поездом до Волгограда. Там решили пересесть на пароход, но в нужную сторону по течению реки Волги посадка была только по четным дням, а мы прибыли утром нечетного. Это нам было, собственно, на руку, и мы по возможности обошли все мемориальные комплексы города-героя. Вначале дед возложил цветы к подножию монумента Родины-матери на Мамаевом кургане. Когда мы стояли в молчании у ног статуи, из его глаз скатывались скупые слезинки, взгляд был затуманен, и мне казалось, что в мыслях он был где-то там, на поле боя, истекающий кровью, в окружении погибших и раненных, с криками и стонами, с чувством бессилия в оказании помощи умирающим друзьям-однополчанам. Дед был в Великую Отечественную войну артиллеристом и дошел до Чехии. Там побывал в окружении, раненный в бедро, трое суток по болоту выползал из него в то время, когда рана воспалилась, и в ней на жаре уже завелись черви. Жуть, когда это представлю… В общем, все тяготы войны и душевные раны сейчас были, так сказать, еще на пределе. Каждую ночь он во сне то кричал: «В бой за Родину, за Сталина», то громко стонал.