«Секач не любовь выбрал, а попытался утащить подальше свой прочный зад. Не выдумывай, будто у этих есть разум и чувства. Они как годовалые дети ― дай им есть, пить и спать. А кто помешает, так они разревутся. Но ревут все по-разному. Одни вопят, что есть сил, другие пытаются убить».
«Реветь и убивать – совсем разные вещи», ― думал Смолл. Он охотился с детства и научился справляться с чувством жалости к дичи. Что поделать: либо ты, либо тебя. Суровый закон жизни: выживает сильнейший. Иногда Смоллу нравилось вгонять стрелу в глотку дымчатому змею или рубить лапы укусившему его муравью. Но тогда звери или насекомые нападали на него сами, а он просто защищал свою жизнь. Они не отступали в последний момент, как это сделал жук.
– Ничего, ― прошептал Смолл. ― Скоро мне уже никогда не придется убивать насекомых. Осталось накопить…
Смолл резко замер, заметив в воде розоватые пузырьки. Они, похожие на жемчуг, кружили и лопались у его ног. Он наклонился, сунул руку в озеро и попытался схватить парочку шариков. Тщетно. С тем же успехом можно попытаться повиснуть на облаках. И все же причудливые пузырьки заинтриговали Смолла. Он двинулся по их следу, надеясь отыскать источник. Быстро оказался по пояс в воде и уже начал расстегивать рубаху, когда услышал рог.
С самого высокого цветка в Туманной Долине предупреждали о скором приближении тумана.
Мысли о пузырьках и жуке вылетели из головы Смолла. Он бросился рассекать руками, точно веслами, воду и выбираться на берег. Возле мертвого секача резвились зубастые рыбы-падальщики.
– Пошли прочь! ― рявкнул Смолл, размахивая руками. Рыбешки взвились в небо. Он выхватил из-за пазухи нож, присел на корточки и, морщась, срубил шесть тоненьких лапок. Завернул их в желтую ткань и перевернул жука. Брюшное мясо секача кислое и сухое, его и насильно мало кто ест, но внутренности – другое дело. Смолл замахнулся было, но передумал и спрятал нож.
В небе над трупом кружили падальщики. Смолл, щурясь, поглядел на них, затем ― на жука и, поджав губы, мотнул головой. Он не даст рыбам терзать тельце секача. Смолл ухватился за выемку в панцире и потащил насекомое к воде. Кровавые обрубки облепила надоедливая мошкара. Пару раз Смолла неприятно укусили за шею, но он не обратил внимания. Ему словно нужно было заделать в плотине дырку, из-за которой на долину вот-вот может обрушиться потоп.