– Если не любит, чего в школу идти? – насупился Герман.
– Ты знаешь, – снова заговорила Аня, – на одном сайте я видела рассказ, который написала Елизавета Павловская. Может, это наша Елизавета Владимировна? Если так посмотреть, она ведь учит нас языку и литературе, значит, сама может писать.
– Не факт, – откликнулся Герман, а потом, сделав кислое лицо, добавил:
– Мне все равно, пусть хоть романы пишет… Никогда не буду их читать…
Из кустов напротив беседки высунулась голова девочки, и её взгляд был направлен в сторону детей. Поджав губы, она тихо прошипела:
– Вот где они прячутся. Понятно…
И тут же сзади неё выросли ещё две головы девочек, они тоже уставились на беседку.
– Пошли, – скомандовала первая, – и все три головы исчезли в кустах, а затем юные сыщицы вышли на открытое место и двинулись прямиком к беседке.
Только Аня хотела что-то возразить Герману, как заметила своих одноклассниц. Первая, Воронкова, толстушка с гладко зачесанными волосами и массивной светлой косой, была старостой класса и считала своей обязанностью следить за одноклассниками даже вне школы. Две другие, её подружки, всегда сопровождали Воронкову.
Аня и Герман молча смотрели на эту троицу, а староста изрекла:
– Понятно, где вы прячетесь.
– От кого нам прятаться? – невозмутимо ответил Герман.
Аня добавила:
– От тебя что ли?
– Секретничаете? – не обратила внимания на слова одноклассников Воронкова и хотела войти внутрь беседки, но Аня, спрыгнув на пол, преградила ей дорогу и вызывающе сказала:
– Слушай, Воронкова, тебе чего надо?
– Чем вы тут занимаетесь? – не унималась староста.
– Чем надо, тем и занимаемся, – не выдержала Аня. – Чего ты вынюхиваешь, за всеми подсматриваешь? Тебе, что, нечем больше заняться? Лучше бы книжку почитала, чем шпионить.
– Ты можешь говорить что угодно, Петрова, но я, все равно, выведаю все ваши секреты, – ответила староста и, скривив губы, изображая улыбку, добавила:
– Рыжая Петрова свалилась с забора…
Эта дразнилка задевала Аню больше всего. Да, у неё были рыжие волосы, как у её бабушки, а папа ласково называл свою дочку «Рыжиком», но ни с какого забора она никогда не сваливалась. Аня схватила свой рюкзак и кинулась на обидчицу. Воронкова отскочила в сторону, а её подружки завизжали и бросились бежать. Герман перехватил Анину руку с рюкзаком и примирительно сказал: