Ему хотелось опять слышать комплименты, слышать, как его называют великолепным.
– Ладно, – сказал он. – Значит, новый звук.
– Запишемся в студии Тэда, где делают демки на кассетах. Этим летом, когда наберем побольше песен, а то и раньше, – Роланд привез из Риджборо коробку старых родительских кассет из восьмидесятых. Тех, которые они с Дэниэлом когда-то изучали так, будто раскопали в пещере времен палеолита, и которые теперь были для них такими же безумно ценными, как самый редкий и чистый винил. Дэниэл признавал в заезженном, умирающем звучании записей имелось что-то уютное – какая-то искренность, глубина, недостижимая для цифры.
– Конечно, – сказал он.
Этим летом Дэниэл пойдет учиться в Карлоу, вернется в свою бывшую комнату в Риджборо. Никакой музыки не будет.
– Где ночуют твои родители, в отеле?
– Поехали домой.
К этому времени они, скорее всего, вернулись в тот большой холодный дом и читают в постели. Дэниэл потеребил толстовку.
– А я тут недавно получил странное письмо от парня, с которым рос, когда жил с мамой – родной. До того, как переехал в Риджборо.
– И что там?
– Говорит, ему есть что рассказать о маме. Я ему не написал, но мне немного интересно.
Дэниэл знал ответ Роланда до того, как тот заговорил.
– Не надо. Сам пожалеешь.
В теме родительских призраков Роланд отличался предсказуемостью и непоколебимостью. Его отец умер, когда он был совсем маленьким, и Роланд ни разу не проявлял к нему интереса. Дэниэл завидовал решительности Роланда. Он всегда мечтал так же ни в чем не сомневаться.
Он взял анкету Карлоу и положил обратно. Вернулся к гитаре, наиграл припев, с которым возился раньше, переделал, набросал несколько строк, потом представил себе лицо Кэй, в слезах, когда он скажет, что узнал о случившемся с его настоящей мамой. Больше песня не шла. От мыслей о матери начиналась низкая неутихающая боль в месте, до которого он не мог дотянуться. Он отложил гитару и взял ноутбук. Быстрый поиск – Питер и Кэй никогда не узнают. В средней школе он искал каждые несколько месяцев, пока желание узнать не отпало. Он бросил поиски, когда осознал, что отводит глаза, прокручивая страницу, и чувствует облегчение от того, что ничего не находит. Незнание освобождало его от необходимости изменить жизнь, к которой он привык, так что прошли уже годы с тех пор, как он искал Майкла Чена – имя Майкл всегда было слишком популярным, почти полмиллиона результатов, – и Полли Гуо, или Гуо Пейлан, латиницей или даже китайскими иероглифами. Ему не удалось увидеть никого похожего на мать. Он так и не нашел Леона или Вивиан Чжен.