С этими словами он поднялся с места и, покончив с трапезой, выкатился из зала.
Генерал д’Бонфакон тоже встал, тем самым показав Марцеллу, что пора вытереть губы и отодвинуть кресло.
– Прошу нас извинить, мадам матрона, – сказал генерал. – Нам с офицером д’Бонфаконом еще многое нужно сделать до начала сегодняшней церемонии Восхождения.
Матрона обмякла в кресле.
– Ох, опять это ужасное Восхождение! Еще немного – и третье сословие вытеснит нас из Ледома!
– Заверяю вас, места здесь хватит, – ответил ей генерал. – А маноры победителей Восхождения располагаются далеко от Гран-паласа.
Супруга патриарха пренебрежительно отмахнулась, опять громко звякнув кольцами. Затем она встала, не слишком надежно держась на ногах.
– Идем, Мари. Погуляй с мамой в саду.
Мари замотала головой и разразилась слезами:
– Нет! Птичка! Хочу птичку!
Гувернантка поспешно нырнула под стол и подхватила девочку на руки, воркуя ей в ушко:
– Да-да, сейчас посмотрим в саду птичек.
– Если только мой муж их всех не перестрелял, – добавила себе под нос матрона.
– Нет! – Голос малышки стал глуше от рыданий. – Птичка! Хочу птичку!
Надетта, вслед за матроной выходя из банкетного зала, все пыталась утешить ребенка. Марцелл заметил на полу под скатертью потерянного белого лебедя.
Ему почему-то очень захотелось поднять игрушку и побежать за Мари, однако он видел, что дед уже направляется к двери напротив. Молодой человек последовал за ним, радуясь, что завтрак закончился и он теперь на целую неделю свободен от подобного рода испытаний.
Пока Марцелл с дедом возвращались в южное крыло, в голове у юноши возникали все новые вопросы о смерти отца.
«Что он сказал перед смертью? Интересно, кто-нибудь слышал его последние слова? Или он был совсем один?»
Марцелл знал, что задавать эти вопросы ни в коем случае нельзя. Любопытство легко могут истолковать как заботу, а заботу – как проявление скорби.
А об изменниках скорбеть не полагается.
И он молча прошел по коридору в большой, отделанный дубом кабинет генерала. Стены сплошь покрывали картины и реликвии Первого Мира – среди них была рогатая голова животного, которого так и не научились разводить на Латерре, висевшая над камином и стеклянными глазами озиравшая комнату. Дед сел за свой огромный внушительный стол и немедленно принялся просматривать многочисленные сообщения аэролинка, поступившие на телеком после окончания завтрака.