– Скажи лучше, куда наши родители подевались? – буркнула Шатин.
Азель хлюпнула носом, утерла слезы.
– Ушли на Зыбун.
Шатин кивнула. Конечно же, ушли на Зыбун. Бунт – лучшее время для воров. Люди, находящиеся под действием парализатора и неспособные дать сдачи. Хозяева лотков, растерявшиеся среди лучевых импульсов. Если только отец не попадется инспектору Лимьеру, они вернутся домой с богатой добычей.
Пока Шатин добралась до своего Седьмого трюма, волнение, поднявшееся на Зыбуне, уже начало захлестывать Трюмы, распространялось по коридорам, как вирус по организму. Шатин в жизни не видала столько глушил. Дроиды шагали точно в ногу, выставив вперед лучинеты и приготовившись оглушить всякого, кто выкажет признаки неповиновения.
Шатин видела Всеобщее оповещение. Она знала, отчего люди вопят, мечутся, швыряются чем попало, словно бы в истерическом припадке. Отмена Восхождения для них была равносильна объявлению войны. Жалкие дураки, взбунтовавшиеся из-за потери того, что теряли каждый год.
Кому из них есть дело до гибели невинного ребенка? Все слишком заняты, оплакивая отмену Восхождения.
«Вот же идиоты», – думала Шатин, топая по решетке пола, нагибаясь и вытягивая ее. Ее уже не заботило, сколько она при этом наделает шума. Внутри у девушки все кипело и бушевало, она и сама готова была взбунтоваться. Выдернув из углубления пустой мешок, Шатин принялась вытаскивать из карманов предметы и злобно запихивать их обратно. Каждая возвращенная в мешок вещица напоминала ей, сколько долгих часов она изворачивалась, обдумывая и подстраивая кражи, – и все для того, чтобы вернуться к тому, с чего начала. Вновь угодить в ловушку.
– А теперь, говорят, Восхождение могут и вовсе отменить, – проскулила Азель, не отрываясь от «пленки» в ожидании обновлений. – Не назначат нового, пока не будут найдены убийцы Мари. А если их много лет станут искать? А если и вовсе никогда не поймают? Представь, вдруг они сумеют сбежать куда-нибудь на Рейхенштат? Тогда мы обречены вечно здесь жить.
– Мы и так обречены, – с горечью ответила Шатин, продолжая выгружать свою коллекцию.
Надо было стащить кольцо у Марцелла д’Бонфакона, когда подвернулся случай. Могла ведь врезать этому типу по башке щипачом, обшарить карманы и слямзить все, что при нем было. Наверняка у генеральского внучка хватило бы ценностей, чтобы купить билет на Юэсонию. Одни титановые пуговицы на мундире стоили больше недельного жалованья на фабрике.