Он отбыл срок. Выжил в суровом климате спутника Латерры… причем дважды. Из «Хроник Сестринской обители» Алуэтт знала, как враждебна и беспощадна Бастилия. Еще хуже Трюмов.
Второй дроид дотянулся до другого мужчины, просканировал и его.
– Гаспар Невьер. Третье сословие. Проживает в Трюме номер семнадцать. Предшествующих заключений – ноль.
Но Алуэтт не сводила глаз с первого пленника, все еще зажатого в лапе дроида. Рукав его рваной рубахи задрался, обнажив на правой руке пять серебристых пупырышек.
Алуэтт ощутила, как вытекает из легких воздух.
Дроиды уже унесли обоих мужчин, а она все стояла, замерев на лестничной площадке. Она наконец-то осталась одна, и до машинного зала было всего несколько шагов. Но девушка не могла двинуться с места. Не могла забыть о том, что видела. Она хорошо знала эти бугорки. Не счесть, сколько ночей она водила по ним пальчиком, засыпая. Она помнила каждую впадинку.
И уж совершенно никак не ожидала увидеть их у другого человека.
У кого-нибудь, кроме своего отца.
Девушка скрылась. Возникла, как призрак, и так же внезапно растаяла. Только что она обрабатывала ему рану на голове и читала послание на Забытой Речи – и вот уже исчезла.
«Поиск человека», – приказал Марцелл своему телекому.
Он сидел на грязном полу коридора Седьмого трюма. С потолка капало, и у его ног собиралась лужа, а рядом шипел пар из пробитой трубы.
Телеком пискнул, предлагая продолжать.
«Алуэтт», – четко выговорил Марцелл.
Жаль, что он не спросил фамилию. Это бы существенно упростило задачу.
«Запрос принят», – отозвался в аудионаклейке дружелюбный голос телекома. На экране замелькали лица: поисковая функция прокручивала каждый профиль в Коммюнике министерской базы данных. Представителей первого, второго и третьего сословий. Живых и умерших.
Бесчисленные глаза, носы, губы расплывались и сливались в невнятное пятно, пока на экране не осталась горстка отобранных лиц.
«Найдено сорок два результата», – объявил телеком, завершив поиск.
Марцелл быстро просмотрел досье. Ни одно изображение не походило на девушку, с которой он сегодня познакомился. Ни у кого не было таких огромных глаз, нездешнего взгляда.
Он отбросил телеком.
Кто эта девушка? Откуда она? Почему ее нет в Коммюнике?
Сейчас, в опустевшем коридоре, Марцелл готов был поверить, что встреча с Алуэтт – галлюцинация, бред контуженого мозга. Но тут взгляд его упал на тюремную робу отца, лежавшую на коленях, и он понял: это не могло быть иллюзией. На ткани осталась кровь, которую она вытирала у него со лба. И кривые стежки все еще складывались в слова, которые Алуэтт прочла на ткани.