– А вы тогда на что? – глазки встречавшего совсем скрылись вод веками.
– Берут, оставь его! – строго одёрнул подчинённого Эдвард. – Ему ничего не докажешь. Надо поесть и поспать. Джек, так что? – уставился он на Ивана.
– А вот что… Ты мне покажи, куда я могу придти. А я пока потолкаюсь со всеми. Иначе, за чем я сюда шёл?
Эдвард кивнул.
– Ещё один? – точно так же, как недавно об убитом, спросил толстяк.
– И что?
– Да уж слишком здоров. Весь на виду. А тащить его сюда вам придётся на себе, как Фреда, а?
– Пошёл ты со своими шутками! Пойдём, Джек, покажу.
Город
Весь день Иван ходил, слушал, смотрел. Где, проталкиваясь, а где, и подчиняясь общему потоку.
Пекта и иже с ним поработали на славу. Их призыв был услышан.
Сюда, в Лондон, устремилась неуправляемая масса людей, о судьбе которых никто не заботился. Это было скопище, где властвовал только закон сильных, а точнее, умеющих достать пищу и воду. В городе доедали последнее, подвозка продуктов была не налажена, поскольку делать это было некому. Некоторые вспоминали, что ещё месяца три назад можно было получить на пунктах раздачи небольшой, но хоть какой-то паёк. Сейчас это уже вспоминалось с трудом, а для новичков казалось неправдой.
Многие умерли, многие умирали, но город с лихвой пополнял своё население пришлыми, правдами и не правдами, добравшимися сюда, чтобы стать переселенцами из тупикового мира в иной, сработанный обещаниями Пекты.
Впрочем, никто не знал, что это за мир, куда их зовёт Пекта, как это будет происходить, но все, кто поверил в обречённость окружающего бытия и в гений Пекты, пришли и заполнили улицы и площади. Но при этом никому не было известно, где этот Пекта обитает, чего, собственно, и добивался узнать Иван, ибо, где Пекта, там и Напель.
Он всё ещё тешил себя мыслью, что все его потуги проникновения в перливый мир и поиски истоков временного канала, создаваемого в этом мире Пектой, продиктованы одним желанием – увидеть Напель. Но, как он ни старался сам себя в этом убедить, особого стремления к встрече с Напель, которая ещё не знает его, не ощущал. К тому же на её образ навязчиво наложились другие: обаятельная и ненасытная в любви Ил-Лайда и знойная Зизма.
Им сейчас, практически, двигал лишь интерес к происходящему, сам перливый мир, который, судя по руинам зданий, облика людей, культуры и – да по всему, совсем недавно ничем не отличался от уклада жизни, пусть заграничной, но знакомой Ивану по фильмам, книгам и телепередачам с детства.