Мы, люди с Земли, и местные гуманоиды внешне анатомически подобны. Если поставить нас рядом, то, пожалуй, не отличишь. Даже лица у нас не отличаются особенностями. Мы одинаково передвигаемся на двух ногах, берем и держим предметы пятипалыми руками, дышим кислородом.
На этом, пожалуй, наше сходство и заканчивается.
В букетах жестких излучений местного солнца родилась жизнь, основанная на совершенно иных принципах нежели наша. Воистину велика жизнь в своем многообразии!
Метаболизм местных организмов таков, что для разумения землянина подобное вообще, в принципе, не может быть живым. Каково было бы вам, если бы в один прекрасный день обнаружили, что вдруг ожили, забегав, копченые куры, туши, а скумбрии горячего копчения забили бы хвостами, топорща плавники и жабры?
Я не ксенобиолог и не могу дать объяснений, почему проистекают процессы жизнедеятельности в организмах, которые можно охарактеризовать как копчености. Местные гуманоиды фактически представляют собой ходячие прокопченные туши. Они ходят, разговаривают, спят , производят и воспитывают потомство, но при всём этом, простите за цинизм, они готовы к употреблению. К употреблению в гастрономическом смысле слова.
Абориген, он, словно блюдо. Его кожа блестит, словно румяная корочка, окропленная жиром-подливой, а под ней по венам и артериям бежит, даже не верится, что это кровь, наваристый бульон, растворяющийся в сочных мышцах горячего копчения. Все горячее, разогретое и свежее, словно только что с вертела.
Вся беда в том, что «блюдо» это можно употреблять лишь только, когда в нём теплиться жизнь. Эта странная, непонятная жизнь.
Мертвые они превращаются в такую отраву, что не пожелать такой отведать и врагу. Настолько тяжелы и необратимы реакции на белок плоти, которую покинула жизнь. Получается, что услуги местной кулинарии нам, землянам, заказаны. Рады бы воспользоваться, но здешняя кухня для нас – лаборатория по изготовлению изощренных ядов. Вот и приходится кушать еду живьем. Чем живее, тем меньше проблем с пищеварением. Приходиться внезапно нападать и кусать. Кусать и пожирать еще живую плоть. Первый кус всегда самый сладкий
Правда, существуют свои тонкости.
Взять, например шерсть, которой покрыты местные животные. Просто насмешка злого рока. Каждый волос это, в принципе живая субстанция, но, во-первых, на вкус редкостная гадость и, во-вторых, волос живой не целиком, какая-то часть его уже омертвела, не говоря уже о полинялых, которых в шерсти более чем достаточно. Что же происходит при употреблении мертвой плоти уже упоминалось.