– Вот этот? – спросила она, брезгливо взглянув на жалкого оборвыша, стоявшего посреди комнаты.
– Да-с, – громко ответил отец, у которого всегда появлялся задор, когда он чувствовал себя неуверенно. – Вас это не устраивает?
– Нет, ничего, – спокойно сказала Вера, – курносенький.
– Какой есть, других не было.
Вера смерила отца взглядом, и папа сразу же потерялся. Он засуетился и робко сказал:
– Ты, Верочка, не сердись. Я понимаю, экзамены, хлопоты по хозяйству, беспокойства, но…
– Ладно, – прервала его Вера, – не надорвусь. Хотя, как ты, видимо, знаешь, я против индивидуальной благотворительности, которая только развращает людей: и тех, кто благодетельствует, – Вера вложила в это слово столько иронии, что оно прозвучало, как оскорбление, – и тех, кого облагодетельствовали. Впрочем, об этом мы поговорим позднее. Я догадывалась, что твое участие в комиссии по оздоровлению Хитрова рынка так просто не кончится. Скажи хоть, как его зовут?
– Тузиком, – потупился отец.
– И то хорошо, по крайней мере не Шарик и не Полкан. Нина! – позвала она подругу. – Тут Семен Иванович сделал нам сюрприз, так не мешало бы его отмыть…
– Кого отмыть? – переспросила Нина Георгиевна.
– Папин сюрприз отмыть. Ты мне поможешь?
Так в нашей квартире появился новый член семьи, беспокойное «дитя улицы», как его называла Вера.
Тузик держался весьма независимо. Отца он любил, Веру боялся, меня не замечал, а нашу прислугу, пухленькую Любашу, ненавидел. До сих пор не могу понять природу этой ненависти. Любаша была совершенно безобидной девушкой, которая, как говорится, даже мухи не могла обидеть. Но Тузик ее доводил до слез. Как-то Любаша не выдержала и заявила Вере, что больше оставаться в доме она не может. Или она, или Тузик.
– Позови его сюда, – сказала Вера.
Любаша отправилась на кухню, которая была излюбленным местом юного гражданина Хитровки, но его там не оказалось. Тузика ждали до вечера – напрасно. Не появился он и на следующий день. Отец было хотел обратиться в полицию. Но Вера строго сказала:
– Хватит, найди себе другое развлечение. Больше мучиться с мальчишкой я не собираюсь…
– Железное у тебя сердце, Вера! – вздохнул папа. – И в кого ты только?
– В себя, – отрезала Вера. – Я всегда тебе говорила, что ты несколько переоцениваешь законы наследственности. И вообще ты большой ребенок.