– Ну, что с тобой такое, Павел? Опять где-то германских агентов увидал? Я тебе сто раз твердил – шпионы бывают только в кино! Какая там у тебя была картина? – обратился он к Лизе. – «Ошибка инженера Кочнева», так? Ох уж эта шпиономания! Я как пропуск дома забуду, меня в мою же лабораторию не пускают, а на углу в заборе дыра, и заходи кто хочешь!
– Российская секретность! – рассмеялся Левандовский. – И мы на Каче с летного поля регулярно пастухов гоняем! И все-таки, Аркадий Аристархович, – добавил он, – лишняя осторожность в наше время не помешает. Сами знаете, был бы секрет, а украсть его всегда кому найдется…
– И вы туда же, батенька? Я говорил и буду говорить, что шпиономанию раздувают наши драгоценные власти, чтобы было на кого свои прегрешения сваливать! Спасибо Андрею Леопардовичу, выловил столько шпионов, сколько никогда в природе не существовало!
– Ты, Аркаша, послушал бы, когда тебе дело говорят! – упрекнула его супруга. – А то вечно ты один умный, а остальные дураки! Оттого и ученики все разбежались, один самый верный остался! – кивнула она на Павла. – Да и тот, как выясняется, вовсе не тебе верность хранит! Да-да, – объяснила она, усмехаясь, – пока ты, Лизавета, наверху одевалась, мы из него все выудили о ваших приморских приключениях! Понятно теперь, почему ты за князя замуж не желаешь – у тебя, выходит, и без того жених есть!..
На острый язычок Клавдии Петровне не следовало попадаться – Лизе это было прекрасно известно. Больше, чем за себя, переживая за Зенкевича, готового провалиться сквозь пол, она не знала, как остановить разошедшуюся тетку, но, к счастью, за окном загудел клаксон…
И хотя это всего лишь расторопный Ахметкин дядя подогнал приведенный в порядок родстер, Лиза все равно была рада, что нашелся повод прервать завтрак. А на улице уже крякал новый гудок – не такой бархатистый и солидный, как у «мерседеса» Левандовского, а повыше тоном, отрывистый и нетерпеливый.
– Просила же не присылать за мной машину! – поморщилась Лиза, моментально входя в роль. – Сама бы как-нибудь добралась! Дуся, пойди скажи там, чтобы подождали, я сейчас соберусь!
Видно, в сыскном отделении Лизу не считали такой уж важной птицей – за ней приехал всего-навсего потрепанный фордик. Да и шофер ей достался какой-то несерьезный: коренастый толстячок в косоворотке, внешностью чем-то смахивавший на дворового кота-бандита. Он поджидал пассажирку, облокотившись на распахнутую дверцу, и, явно не оставшись безразличным к прелестям горничной, охмурял ее своим красноречием, разливаясь соловьем, а та слушала его байки, разинув рот.