При каждом слове у него изо рта выплескивалась какая-то темно-зеленая жидкость.
– Антоха, пить притащи. Давай резче!
Трошников побежал в столовую, схватил кружку, зачерпнул в бидоне чай и побежал обратно. Когда пробегал мимо все еще распахнутой входной двери, снаружи вдруг раздались два выстрела. От неожиданности кружка выскользнула у Трошникова из рук, грохоча и расплескивая чай, покатилась по полу. Антон машинально присел и прислушался. С улицы доносились какой-то шум, хрип, рычание. «Может, сбегать за автоматом?» – подумал Трошников. Раздалось еще несколько выстрелов. Стреляли явно из пистолета. «Значит, начкар!» – догадался Антон. Он больше не размышлял. Влетев в бодрячку, схватил автомат и поспешил на улицу. На пороге замер. Сразу за дверью начинался мрак – уличный фонарь оказался разбит. Антон нажал на выключатель – в коридоре зажглась лампа. В полоске льющегося из двери света он увидел лежащего посреди площадки окутанного туманом начальника караула.
– Шур, скорее сюда! – закричал Трошников.
Рядом появился Шурович и тоже уставился на Саморова:
– Офигеть!
Левая рука капитана была разорвана так, что выступали кости. Вдоль кителя тянулись длинные кровавые полосы. Шурович, уперев приклад в плечо, внимательно осмотрелся. Никого.
– Надо скорее занести его, – опомнился Трошников.
Они подняли капитана и, тревожно озираясь, внесли в караулку.
– Неси в его кабинет. Так… Осторожно… Заноси в дверь… Давай на кровать!
Саморов был в сознании. Он все повторял:
– Никому! Никому доверять нельзя! Чудовище! Не человек! Никому нельзя…
Трошников побежал в столовую. По пути поднял кружку, сполоснул ее и снова наполнил чаем. Пробегая обратно, заметил, что входные двери все еще открыты. Он осторожно прошел по тамбуру и выглянул на улицу. Взгляд его скользнул по темной бетонированной площадке и остановился на ярком пятне среди тумана – видимо, капитан выронил включенный фонарик. Антон хотел было выбежать на улицу и поднять его, и тут взгляд его упал на другое пятно – темное. Посреди площадки растеклась лужа крови. Антон тут же захлопнул дверь и задвинул щеколду. Когда вернулся в комнату начкара, Саморов более-менее пришел в себя. Он взял у Трошникова кружку и, морщась, сделал пару глотков.
– Что с вами случилось, товарищ капитан? – спросил Шурович, аккуратно бинтуя начкару руку.