БЕККИ. Мне нехорошо.
ТЕТЯ ЛИЗ. Мне самой нехорошо.
БЕККИ. Может, я просто наложу на себя руки и облегчу жизнь всем остальным?
ТЕТЯ МОЛЛ. Ты не хочешь отдавать своего ребенка, но готова наложить на себя руки? Странная у тебя какая-то логика.
БЕККИ. Нет у меня никакой логики. Я беременна и упала на голову.
ТЕТЯ ЛИЗ. Господи! Что же нам делать?
БЕККИ. Я не знаю, что ты собираешься делать. А я сейчас блевану в аквариум. (Исчезает в соседней комнате).
ТЕТЯ ЛИЗ. Что же нам делать, Молли?
ТЕТЯ МОЛЛ. Не спрашивай меня. Не я ее избаловала.
ТЕТЯ ЛИЗ. Как мы скажем маме? Как мы скажем Льюису? Он изо всех сил пытался быть ей хорошим отцом, а она его ненавидит, просто ненавидит. И что будет с этой бедной девочкой?
ТЕТЯ МОЛЛ. Не знаю, Лиззи. Этот чертов балаганщик сейчас, наверное, в пяти штатах от нас. Этого достаточно, чтобы побудить человека напиться.
ТЕТЯ ЛИЗ. Ты уже пьешь.
ТЕТЯ МОЛЛ. Да, и на то есть причина.
ТЕТЯ ЛИЗ. Может, мы скажем маме, что младенца оставили у нас под дверью.
ТЕТЯ МОЛЛ. Так мы можем сказать, что аист сбросил его в угольный бункер. Мама старая, но не дура. Может, нам поменять фамилию и уехать в Аргентину?
ТЕТЯ ЛИЗ. Не подавай Бекки идею. Что, что я сделала не так?
ТЕТЯ МОЛЛ. ТЫ ИЗБАЛОВАЛА ЕЕ!
ТЕТЯ ЛИЗ. Заткнись.
(ТЕТЯ МОЛЛ и ТЕТЯ ЛИЗ сидят, задумавшись).
БЕККИ (кричит за сценой). ТЕТЯ ЛИЗ, А ОРЕХОВОГО ПИРОГА НЕ ОСТАЛОСЬ?
ТЕТЯ МОЛЛ. Есть и светлая сторона. Может, она съест нас, и на том наши волнения закончатся.
ТЕТЯ ЛИЗ. Может, если мы снова уроним ее на голову, она придет в норму?
ТЕТЯ МОЛЛ. Боюсь, в обратную сторону это не работает.
ТЕТЯ ЛИЗ. Скорее всего, ты права. Пошла за пирогом.
(Тяжело поднимается и уходит за кулисы под гаснущий свет).
(Декабрь 1942 г. Вторая половина дня, парк. Курлычут голуби. Ярмарочный балаган давно уехал. На парковой скамье сидит АЛЬБЕРТ РИДИ, городской библиотекарь, кормит голубей, своих добрых друзей).
АЛЬБЕРТ. Гули-гули. Гули-гули-гули. Хорошие голуби. Толстые голуби. Прожорливые голуби. Гули-гули. (Бросает им кукурузу из пакетика, наблюдает за голубями. Появляется БЕККИ, в старом зимнем пальто, которое ей велико, смотрит на пустое место, где находился «Лабиринт», плачет. АЛЬБЕРТ из вежливости притворяется, будто не замечает ее присутствия, потом понимает, что должен что-то сказать). Ребекка? Что-то не так?