Трудно сказать, чем кончилось бы дело, если бы обезумевший Бык начал биться, но тут Анджелика, едва не сорвав голос, крикнула:
– Стойте!
Склеенная троица от неожиданности замерла, как «морская фигура» в детской игре – «Море волнуется».
– Во-первых, прекратите орать, а то у меня от вашего крика голова раскалывается! – потребовала девушка. – Во-вторых, никто вас не укусит, потому что паучка в этой паутине нет. Вот он где!
Анджелика нагнулась и вытащила из под копыт Быковича «паучка», размером с двухмесячного котёнка.
– Бедненький! – сказала она, поглаживая поджавшего лапки паука, словно он и вправду был котёнком. – Сломали твой домик, самого чуть не раздавили, и орут, как сумасшедшие! Но ничего, ты сплетёшь себе новый домик, лучше прежнего. А вы, стойте, не двигайтесь – сейчас я вас освобожу!
Первым делом Анджелика отнесла паука на свободный куст, после чего взяла своё двустороннее копьё и начала аккуратно вырезать залипших в паутину друзей золотым наконечником. На это ушло целых полчаса, потому что действовать приходилось осторожно – копьё, хоть и неплохо рассекало прочнейшие толстые нити, но всё же старалось ущипнуть кого-нибудь из пленников, хотя бы искрой.
– Как ты его не боишься в руки брать? – спросил Фиг, тщетно старавшийся стряхнуть с себя клочья паутины, когда смог самостоятельно двигаться.
– А, после сэра Арахнуса и Унги я ничего не боюсь! – пожала плечами Анджелика.
– Неплохо бы поскорее покинуть это место, – предположил Драгис, костюм которого выглядел не лучше, чем у остальных.
– Это можно сделать, – вздохнул Бык. – Только ближайшая граница «Пауканской пустоши», проходит, как раз по опушке «Запретного леса», а там ещё хуже, чем здесь.
– Ну, не то, чтобы хуже, – задумчиво проговорил Фиг. – Там можно идти несколько дней, и не встретить ничего особенного…
– А потом в один миг тебя сожрёт сухопутный осьминог или розовая плесень, – фыркнул Бык. – Туда даже пауки не суются. Раньше, говорят, там драконы водились…
Он вдруг осёкся и виновато взглянул на Драгиса.
– А сейчас? – спросил тот заинтересованно.
– Сейчас нет, – ответил за друга Фиг. – Самых последних уничтожил граф Рогелло Бодакула, когда был молодым.
Драгис невольно потрогал шрам на груди, оставленный рыцарским мечом и не желавший исчезать даже после нескольких трансформаций.