Да, она увидела это озеро, его берега и поразилась…
Отдыхающих на берегу осталось не так уж много, многие ушли на турбазу, где в скором времени затевалась дискотека турбазовским размахом. Кое-кого и цветные телевизоры поманили в номера.
Она приехала сюда на велосипеде, полюбовавшись красивейшим багряным закатом огромного красного солнца, собиралась поехать обратно в деревню, где её заждались с ужином, но в высокотехнологичный век они были предупреждены ею по смартфону, и потому могли не беспокоиться.
Оставшиеся отдыхающие на берегу синего, но такого тёплого озера наблюдали за закатом огромно красного солнца, что уходило за далёкие полого синие горы, обрамляя багряностью ровные глади Алтаннура, что на всех языках мира переведётся как «Золотое озеро». И продолжался этот очарованно тихий шёпот торжества идиллии, знаменуя такую одарённость живописности окружающего пейзажа…
Днём в самый зной слышен был звонкий смех детворы, весело плескавшихся у самого берега, и взрослые не отставали в этом безудержном веселье, некоторые заплывали аж до самой середины тёплого озерка. Но это было днём, вечером же, оставшиеся немногие тихо затаённым взором, придыханием любовались удивительным закатом огромно красного диска, что недавно золотистым шаром щедро знойным шаром. И она, также со всеми полюбовавшись этим красивым природным зрелищем, приготовилась на велосипеде неспешно направиться в деревню, где её ожидал ужин с парным молоком…
Они пришли неожиданно, внезапно внеся мерзко зловещую ауру в эту прекрасную атмосферу умиротворённости, напрочь снеся светлую, именно светлую ауру.
То были несколько подгулявших юнцов, что уже набирали мужскую физическую силу, но отнюдь не мужскую мудрость. Сокровенную тишину умиротворённости в любовании красивейшим закатом заглушили их подлый смех вдобавок с похабными словами, которыми они таким подобным образом старались как бы украсить, приукрасить своё напускное достоинство. Да, к сожалению, встречаются в жизни такие вот отвратительные метаморфозы…
Они не встретили никакого сопротивления, никто не смел, возразить, тем более упрекнуть. И оттого развязность юнцов возросла, окрепла во вседозволенности. Но и не только. Агрессия человеческой натуры идущая с каменных веков, с той далёкой эпохи неандертальцев, кроманьонцев, всем мерзким отливом и выплеснулась наружу, выплеснулась на первого же паренька, что не ушёл на турбазу, остался любоваться закатом. Набравшим силу этим юнцам под воздействием хмельного пива так и не терпелось проявить её, и вот наступил как бы подходящий момент.