А в Дунькиной голове зазвучали сразу два голоса. Один грубый и не терпящий возражений: «Что скисла?! Математичку жаль стало? Да она ведь тебя „безотцовщиной“ да ещё „проклятой“ назвала!»
А другой, тихий и робкий, оправдывался: «Может, ей и правда плохо стало? Вон как губы и веки тряслись! Вдруг её из-за меня из школы выгонят?»
Но первый голос не сдавался: «Ха! Поделом ей! Тоже мне, учинила разборку! Нашла, с кем связываться, дура!»
А другой, стыдясь собственной жалости, мямлил: «И всё-таки нехорошо как-то…»
Почему все её так не любят? За то, что она никого не боится? И слово это противное – «безотцовщина» – который раз кидают ей вслед.
Впервые Дунька услышала его на игровой площадке, когда ей было всего три года. Стукнула игрушечным совком по голове соседского карапуза, который рукой-владыкой разрушил так старательно выстроенный ею из мокрого песка замок. На неё тогда разом обрушились все: дедки, бабки, мамки, папки. А мальчишка был младше её всего на каких-то полгода, просто ростом поменьше да плакса к тому же. Показав им язык, ушла в себя, как в панцирь, защищаясь от их нападок щитом шокирующей всех грубости и хамства. С тех пор и повелось…
Почему-то вспомнились бабы-Зоины слова: «За каждый грех человек должен чем-то расплатиться!» И куда ни бросала взгляд – на оттаявший асфальт, на грязно-жёлтые стены кирпичных домов, на тёмные и шершавые стволы деревьев – видела лицо учительницы: усталые глаза, воспалённые веки, дрожащие губы…
«Тьфу на неё!» – бодро и уверенно поучал первый голос.
«А вдруг баба Зоя права?» – пугливо возражал второй.
«Трусиха! Хохотом отпугни все страхи!»
– Ха-ха-ха! – попробовала было засмеяться Дунька, но на последнем слоге звук почему-то пропал, будто тихо растаял под слепящим весенним солнцем.
Она снова силилась беззаботно хохотнуть. Но получалось это вымученно и противно.
А дома её ждала беда: умер пудель Крезик. Дунька сначала ничего не поняла. Снимая куртку и сапоги, стала громко стыдить его:
– Крезик! Ты что это меня не встречаешь?
Но Крезик не появлялся. Такое случилось впервые. Обычно он, пока Дунька открывала ключом дверь, от радости уже нетерпеливо поскуливал. А после того как она скидывала рюкзак с плеч, ставил лапы ей на грудь и лизал подбородок. Где он? Проспал её, что ли? Небось дрых под диваном, а сейчас не спешит, делает зарядку, по очереди вытягивая то передние, то задние лапы.