– Кажется, с вечера должно остаться. Да, и все пройдет, – пробормотал Николай, отступая к столу и пытаясь нащупать за спиной посудину.
Но лекарство не подействовало – наваждение не пропало. Оно принюхалось, задвигало длинным носом и спросило тонким голосом:
– Романея?
– Не знаю, – честно ответил Шмелёв, не разбиравшийся в винах.
– Угостишь?
– Сгинь, нечисть! – перекрестился Коля, другой рукой нащупывая крестик на груди.
– Сам дурак, – обиделся мужичок. – Тимоха я, домовой здешний. Выпить дай?
– На. – Протянутый ковш с вином мелко-мелко дрожал. – Ты точно не нечисть?
– Не-а, – мифическое существо выдуло всю посудину единым махом и неторопливо, с занюхом, вытерло губы расшитым рукавом. – Чистый я, у меня половина родни – банники. А пошли, попаримся? Или к девкам? А то и совместить можно.
– Я бы не советовал, – раздался за спиной голос вернувшегося волхва. – Это врун, малолетний пьяница и к тому же не настоящий домовой. Так, стажер на полставки.
– И ничего не малолетний, мне в аккурат в этом годе двести стукнуло.
– Цыц! – прикрикнул Серега на домовенка. – Иди лучше по дому чем-нибудь займись. А еще раз пьяного на рабочем месте увижу – посажу в лапоть и отнесу в церковь. Ты меня знаешь.
Тимоха побледнел и вылетел из горницы. В буквальном смысле вылетел, не касаясь пола босыми когтистыми ногами.
Николай тоже решил повременить с лечением.
– А что, это действительно домовой?
– Действительнее не бывает. Их сейчас гоняют везде, вот у меня и прячутся. И все при деле – кто молотобойцем в кузне подрабатывает, кто вот по хозяйству. Волхву мыть полы невместно.
Через неделю вынужденного безделья, заключавшегося в штудировании толстенных фолиантов из того самого сундука, Шмелёв окончательно озверел и попросил листок бумаги и карандаш. Домовые в доме есть, так вдруг и карандаш где завалялся?
– Зачем? – удивился кузнец. – Лучше запоминай, что я тебе читаю. И сам учись.
– Буквы непривычно написаны. Да и скучно. Вот скажи, на фиг мне знать родословную твоего князя до двенадцатого колена?
– Знание – сила!
– Я вчера того солдатика не знанием, а кулаком утихомиривал, – хмыкнул Николай, потирая ободранные костяшки.
– Не солдатика, а отрока княжьего, неуч, – укорил Серега. – Почто его свиньей обозвал?
– А нельзя было?
– Нельзя! – сурово отрезал волхв. – Собакой – еще куда ни шло. А лучше псом. Свиньей – не по чину, так только купца какого…