Мимо торопливо прошла горничная, но даже не взглянула в их сторону. Никто в шумной гостинице, казалось, не заметил Элизабет, маячившую там и капающую грязью на ковер, и Сайласа, молча стоявшего рядом с ней.
Прежде чем она успела позвать на помощь, Сайлас повел ее к лестнице.
– Сюда. Наши комнаты были заказаны заранее. – Он положил руку ей на спину, когда она оступилась. – Будьте осторожны. Боюсь, господин Торн не простит мне, если я позволю вам упасть.
У нее не оставалось выбора, кроме как подчиниться. Ее голова была словно набита ватой. Шум толпы в гостинице – радостные крики, смех, звон столовых приборов – стучал в ее висках, словно второй пульс. Поднявшись наверх, Сайлас повел ее по коридору к самой дальней двери. Когда он отпирал ее, девушка заметила, что на нем те же белые перчатки, что были утром. Странно, что на них не появилось ни пятнышка грязи, хотя он провел весь день, управляя экипажем.
– Подожди минуту, – сказала она, когда он повернулся, чтобы уйти. – Сайлас, я…
Он остановился.
– Слушаю?
В голове у Элизабет застучало. Она забыла что-то важное – то, что ей нужно было узнать.
– Какого цвета у тебя глаза? – спросила она.
– Карие, мисс, – тихо ответил слуга, и ей было этого достаточно.
За спиной щелкнул замок, и стук в голове сразу же прекратился. Комната оказалась маленькой и теплой, с потрескивающим камином и плетеным ковриком, яркие узоры которого создали болезненное воспоминание об одеяле на ее кровати в том месте, которое она считала домом. Первым делом Элизабет проверила окно и обнаружила, что оно не открывается. Затем дернула дверную ручку – безуспешно. Временно лишившись выбора, она стянула платье и промокшие чулки и разложила их сушиться на горячих камнях очага. Несмотря на то, что в комнате было тепло, ее пробрала дрожь.
Элизабет приводила себя в чувство, пытаясь решить, что делать дальше, когда в углу комнаты вспыхнул зеленый свет. Она вскочила, схватила кочергу из камина и бросила ее в ту сторону. Кочерга отскочила с глухим стуком. В углу материализовался не Натаниэль, а ее чемодан, на котором теперь появилась новая вмятина.
Забыв об усталости, девушка бросилась к нему и распахнула, роясь в поисках чего-нибудь полезного. Платья и чулки разлетелись по комнате, расческа скользнула под кровать. Элизабет прорыла вещи практически до самого дна и почти смирилась с тем, что дело проиграно, когда, вместо того чтобы раскопать еще один слой льняной или хлопчатобумажной ткани, кончики ее пальцев коснулись кожи.