Бальмонт, переводивший «Витязя в тигровой шкуре» гениального Шота Руставели, приводил слова Сервантеса о том,
«…что всякий перевод похож на узорную ткань, показываемую с изнанки…». Но есть ткани красивые и с лица, и с изнанки. Интересно мнение Беллы Ахмадулиной о сущности перевода:
«…Я рассматриваю перевод, как любовь одного человека к другому…
Мне кажется, что подстрочник – это дитя, если можно так сказать, которое беззащитно, оно потеряло ту жизнь, в которой оно жило на родном языке, и еще не определило новой жизни. Пока это только дитя, с которым можно сделать все, что угодно, и лишь настоящее искусство поставит, направит, усыновит это дитя, сделает его не только своим ребенком, но отнесет ко всему миру, чтобы весь мир принял его в свои объятья.
…Мы говорим о пределах вольности перевода. Я думаю, что математическим способом не удастся вычислить должный предел.
…Я считаю, что истинно точным перевод можно сделать путем каких то неточностей, потому что потери при переводе с одного языка на другой обязательно бывают».
Сколько душевных сил и переживаний потрачено в мире на поиски идеальной любви, и сколько грехов на совести обеих сторон во все времена и у всех народов. Но жизнь повторяется во всех ее проявлениях, и мы опять летим, как бабочки на свет, опаляя крылья.
Ларошфуко в «Maximes» писал: Une vie sans passions ressemble’a la mort. Жизнь без страстей подобна смерти.
Но разве справедливо то, что бессмертники и незабудки рож даются только ценою страданий. Эльдар Рязанов писал:
Всe я в доме живу,
В том, который снесли и забыли,
Я на службу хожу,
Ту, где должность мою упразднили.
От мороза дрожу,
Хоть метели давно отшумели,
И по снегу брожу,
Что растаял в прошедшем апреле.
Гете говорил, что за всю жизнь он был счастлив всего семь минут. На Востоке продолжительность жизни определялась только теми драгоценными минутами и днями, которые приносили людям незабываемую радость. Поэтому на кладбище можно было встретить могилу с эпитафией, гласившей, что ага такой то прожил три года и три месяца, хотя уходил из жизни в весьма преклонном возрасте. Так пусть будет благословенна Божья благодать, именуемая Поэзией.
Вспоминается стихотворение, посвященное Ириной Одоевцевой Николаю Гумилеву:
Вьется вихрем вдохновенье
По груди моей и по рукам,
По лицу, по волосам,