Но ведь идут!..
Наконец, сообразил: между ними пролегло время. Они идут, но когда: вчера, завтра? Часом раньше или позже? А, может быть, их сейчас разделяют годы?..
У сторонников Хиркуса тем временем началось замешательство. Странно, но Иван слышал каждое слово, произнесённое ими. Впрочем, то были не слова, а междометия неприятно удивлённых людей.
Хиркус стал взывать к нему, Иван ответил, и время исчезло между ними.
– Зачем пожаловал? – спокойно спросил Иван.
Хиркус вспылил, повёл в стороны локтями, вытянул шею. Так и застыл на мгновения.
– Ты, – сказал он позже нормальным голосом, – всё-таки сумел обмануть их. Ты…
– Тебе тоже удалось обмануть их, – не дал ему договорить новое обвинение в свой адрес Иван и кивнул в сторону угрюмой компании за спиной Хиркуса. – Только я сделал это во благо, а ты – во зло. Себе – тоже. Кто ты здесь?.. Вот именно – никто! Для тебя, актёра, – это смерть!
Необыкновенный нос Хиркуса причудливо изогнулся. В ответ на слова Ивана, которые тому показались неотразимо убедительными, Хиркус выпалил:
– Ты, КЕРГИШЕТ, ещё пожалеешь, что бросил меня здесь и этих несчастных людей! – повёл он театральным жестом рукой в сторону своих единомышленников. – Ты сам себя съешь, совестливо вспоминая свой отвратительный поступок! Вся твоя жизнь превратится в кошмар! Ты потеряешь сон и аппетит! И твои обтянутые кожей кости будут греметь в поле ходьбы, пугая его обитателей. Именно так, КЕРГИШЕТ, и будет!
Иван на этот неожиданный выпад долго не знал, как отреагировать: возмутиться или рассмеяться? Лучше, конечно, придать словам уморительно смешной оттенок. Действительно: быть самому против, но обвинять в том кого-то другого. Однако это-то и возмущало.
Дать бы ему по огурцу, что у него носом зовётся!..
– Значит, всех я обманул, взяв с собой? А тебя не взял, потому что ты не хочешь, то пожалею? Твоя болтовня не повлияет на моё спокойствие. Нет, уж! Ты сам выбрал для себя место заточения. Так что посиди здесь ещё годика три, подумай, а я, может быть, тебя как-нибудь навещу и посмотрю: в мозгах твоих просветлело или они ещё больше поползли набекрень?
Сказал и без усилий, одним лишь внутренним напряжением, словно в ожидании толчка извне, отбросил Хиркуса с его компанией прочь от себя во времени, поставив перед ними к нему недосягаемый для них промежуток – за годы не добежать.