&78. Итак, небо, не будучи в силах больше терпеть растление греческое, и степень умножения которому уже, наверное, выражалась числом, начинавшим самим возводиться в степень и т.д., и чтобы поберечь от этого разврата славянские страны, им оное заменили, умеренным турецким игом, вначале бывшим действительно умеренным, и стало постепенно гасить греческие обороты. Эпицентр европейского развития именно в тот год переместился окончательно, когда погибла греческая империя и закончилась война во Франции, так называемая столетняя, даже бывшая 130-ти с чем-то летняя, тем по-женски интересная, что набор военных событий, наберущийся на одну большую войну от силы в несколько лет, растянулся чуть ли не на полтора столетия с Жанной Д’Арк – главной ходячей битвой за что-то там в грациозных доспехах с выемками для статей тела, прельщавшей подданных платить налоги материнскому, а не заграничному английскому дяде. Был удачный ход с пророчеством, но рыцарские доспехи были навсегда обезгорделивены и железный обод юбки начал смотреться дамами в примерении к себе тоже быть Жанной. Идея франкскости над Галлией окончательно сошла на нет и уступила место франсэзности (французскости), франсэза – француженка. Хитрый лис французский король потом и бургундцев уничтожил простым натравлением последнего мужского ареала. Европа стала вестись Францией, что даже войны ее были изысканны. Очень интересная страна, как Галлия, Франс (к) Галлия, Франсэзия, ставшая бы где-то на той же Венере другим полюсом греческому. В общем-то, когда женское руководит мужским, это не плохо, вот если бы в узком гармоничном спектакле это делалось и не заходило за недозволенное, оядовитивающее. Вот в России целый женский век императриц пошел на пользу, в стране, где главный враг – расхлябанность. Но в то же время эти же императрицы хорошо себя вели – отменяли смертную казнь или почти не казнили, и когда один молодой повеса разошелся в армии так, что запаниковали даже при дворе (в смысле, в правительственном дворце), репрессиям он не подвергся, кроме как таким, что императрица жаловалась его родителям, приструняя так, но не опалой. Потом этот молодчик в ответственный момент битвы при Кунерсдорфе, не будучи наказанным до того, схватил четыре полка, дополнительный момент: которыми не командовал, и ударил в нужном месте в нужное время, разгромив прусскую бронекавалерию и сделав себе имя Румянцев во славу матушки Лизаветы, авторитетом хватать полки, бывший обязанным ей. Эта победа была ли результатом женского отношения? Добро, породившее главную победу, или все равно предопределенность в чем бы то ни было? Все равно все завоевания спустили врагу, предоставив на блюдечке. Хуже бы было, если такая предопределенность результата была результатом разгромов. У Пруссии, по определенному должному выстоять в той войне, стало бы больше ретивости, если бы она сама добилась освобождения своей территории и потом не спрашиваясь рвала бы Польшу, как хотела, без оглядки на отбитую или же побитую Россию. А русские очень хорошо шорятся на такие вещи. Я давал своим инонациональным недоброжелателям волю поустанавливать их понимание того, как им нужно, и именно тем, что давал, не бил, как должно было бы, по идее, сразу, видел самые различные разнородные вкручивания своих видений мира, правд по самым различным методам достижения результата. Установить в этом мире правду, пусть как видят ее сами чеченцы, есть в эпосе и у них, и на вооружении у всякого народа. Другое дело в том, что они неразвиты или захламлены от первичной чистоты первых людей? Что? И то, и другое, и третье, возникающее на соприкосновении первых двух, и изнанка – четвертое.