Сверху видно далеко, и поглядывают господа, кто в лорнет, а кто в бинокль, на далёкий пока ещё Большой Соловецкий остров.
Пётр дрожит в лёгкой курточке и подряснике, смиряется – сам решил поехать на север. Пытается молиться, но ровный гул разговоров отвлекает и не даёт сосредоточиться. Здесь, на нижней палубе, говорят о многом, но больше об урожае и своих бедах. В углу истово крестится мужичок лет сорока. Размером с хорошую сливу нос в рубиновых прожилках, нос выдаёт поклонника Бахуса.
– Мне туды надоть, хучь кричи! – в уголках глаз появляются слёзы. Пьяница, смахивая влагу, задевает локтём соседа, степенного крестьянина в барашковой папахе. – Чую я, там мне помогуть! От меня уже и жёнка ушла, и работы не дають. – Шморгает и вытирается рукавом засаленного пиджачка. – А ведь был первый мастер на улице! Кому что починить, подлатать, это завсегда ко мне. Ну, и угостят, конечно. Так и привык. Мне теперь только святые Зосима и Савватий помогут! – пьяница-сапожник мелко и часто крестится, глядя на отливающие изумрудом луковки соловецких храмов.
– Бог всем помогает! – крестьянин тоже перекрестился.
Пётр молча слушает беседу соседей. «Как встретит земля Соловецкая? Помогут ли Преподобные в душе разобраться? Э-эх! Знать бы наперёд, что случится!»
Не скрипнув ни единой доской палубы, к задумавшемуся юноше подсаживается незнакомый парень.
– Семинарист? – карие, с какой-то сумасшедшинкой глаза впиваются в Петра, точно клещи.
– Да, – Петру говорить не хочется, и он слегка отодвигается, но, вспомнив слова Спасителя: «Всякому, хотящему занять у вас, давайте!», оборачивается к соседу. Собеседник круглоголов, брит и отчаянно лопоух. Его нос перебит, на щеке белеет давний шрам.
– Ну, будем знакомы. Алёша! – неприятный сосед первым протягивает руку. Улыбка выдаёт отсутствие двух передних зубов.
– Пётр.
– Тоже на Соловки? – собеседник Петра покусывает уголком рта былинку, невесть откуда взявшуюся на палубе теплохода.
– Да. – Пётр слегка отодвигается от грубого соседа, но тот, ничуть не смутившись, присаживается поближе.
– Что ищешь на островах, юноша?
– Да как все, Бога.
– Бога нет, а все эти монастыри, церкви – обман трудового народа, ложь и кормушка для попов, – Алексей цыкает слюной на палубу и растирает плевок каблуком. – Когда установится новая власть, мы, социал-революционеры, все церкви позакрываем, а пузатых перевешаем! Ну, бывай!