Зачем мертвецам есть, если они все равно подохли?
– Хороший вопрос, Спайки, – сказал он пустой комнате.
Время зажечь свечу.
Он представлял, как выходит наружу из многоквартирного дома и видит тусклый свет лишь на своём этаже, в его окне. Остальные все умерли, превратились или в еду для мёртвых, либо обратились и стали сами мёртвыми. Странными созданиями, которые бессмысленно волочили своё существование. Неизвестно зачем и для чего.
Как бы Спайк сейчас хотел включить и послушать музыку при свете свечи. Он любил «Дрим данс». В старой квартире он собрал целую коллекцию дисков, с надписями «Volum 1», «Volum 2» и так по цифровой возрастаемости. С появлением интернета диски потеряли свою значимость, так как любую композицию он мог найти в пару кликов. А вот сейчас, когда мир рухнул (расплата за людские деяния, не иначе, иногда в его мозг закрадывались такие мысли), музыка на дисках, возможно, снова наберёт былую популярность.
Ага. Популярность среди мертвецов.
Эта мысль его насмешила, изо рта даже послышался смешок, но скорее он звучал как отчаяние. Звучал из уст человека, потерявшего вообще какой-то смысл существования.
Он опять припадает к окну, оттягивает жалюзи и смотрит на улицу.
В машине всё так же кто-то находиться. Дверь заперта. Спайк понимал, что кто-то точно укрылся в автомобиле, пока он смотрел в телефон. Или гораздо раньше.
Но кто? А вдруг это Сэм? Его брат. Решил добраться из другого конца города к нему. Такое ведь возможно?
– Нет, – отсёк он поток своих же мыслей.
Мы не очень-то ладили. Мы могли быть вместе только на расстоянии. Тогда действительно начинали скучать друг без друга. А живя вместе у нас были бесконечные перепалки, споры, драки. Один раз повздорили так, что разнимать пришлось отцу, опешившему на мгновение от увиденного.
Спайк посмотрел на свечку, которая сотлела наполовину.
Он не сводил взгляда с автомобиля. Никакого движения в салоне, только чёрная недвижимая тень внутри, которая может быть, чем угодно. Даже элементарно чемоданом или свёрнутым пледом.
Он уловил краем взгляда движение сбоку улицы, там, где поле зрения из данного окна заканчивалось.
По улице брёл мертвец.
Чёрный свитер казался натянутым на костлявое тело и напоминал мешок. Одна нога в кроссовке, другая босая. Брюки словно нашинковали на слайсере: были лишь одни лоскуты, едва сохранившие очертания первозданного вида вещи. Всё это держалось благодаря ремню на поясе. На черепушке мертвеца была какая-то чёрная блямба, будто кусок застывшей крови, только большой. Будто камень застрял в голове мёртвого.