Когда большой мохнатый зверь видел таких людей, его сердце замирало, и кровь стыла в жилах. Такие люди вселяли страх, и тогда Пушок надеялся, что они не посмотрят на него. Вот они, настоящие монстры в обличии человеческом, при встрече с которыми Пушку начинало казаться, что ночь – не его стихия, не его время, что тьма принадлежит другим. И тогда он начинал бояться темноты. Ведь, в случае чего, никто не спасет, никто не защитит, никто не пожалеет.
В минуты осознания этой страшной истины можно было услышать, как из огромной, вселяющей ужас, твари вырывалось еле слышное скуление бездомной дворовой собаки. А из больших блестящих в свете луны черных глаз стекали слезы, что тут же впитывались в шерсть и терялись во мраке, никем не замеченные.
Так он и жил, в страхе, всеми ненавидимый. Он мог бы с лёгкостью разорвать любого из своих обидчиков, вселить ужас в каждого жителя и терроризировать город. Велико было искушение. Когда его обижали, делали больно, ему так хотелось сделать больно в ответ, показать: в чем разница между тем, кем он является и тем, кем его считают. Вселить в жителей такой ужас, посеять в городе такой хаос, чтобы люди вспоминали то, каким он был в мирное время. Осознали, что он был добрым.
Но люди ненавидели его за то, что он страшный мохнатый зверь. Ненавидели его за то, что он монстр, и, при этом, смеялись над ним за то, что он не ведёт себя, как он. Считали его неправильным монстром, слабым монстром, неудачником среди своего вида. Потому что он не сжирал их, не наводил ужас, не показывал злобы. Считали, что у него не хватало духу на это.
Но была ли это слабость чудовища или сила духа, пусть каждый решает для себя сам.
Когда начинало светать, Пушок возвращался в свой дом. Извилистые тропы вели почти к самой вершине. Среди громады скал, камней и плит находился вход в его пещеру. Никто не видел этого входа, потому что он был скрыт кустами колючих растений.
В пещере было холодно, темно и сыро. Однако, если продвигаться вглубь, постепенно становилось теплее, светлее и суше. Там было что-то наподобие зала. На одной из стен, с восточной стороны, было что-то вроде окна, откуда в пещеру проникал свет, благодаря которому можно обнаружить, что здесь довольно уютно. На полу были расстелены ковры, чтобы Пушок мог ходить по полу босиком и не стучать когтями. Хотя, когда становилось холодно, все же надевал теплые тапочки, которые сам для себя сшил. Он не мог купить их себе, потому что на его лапу не было подходящего размера.